"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Про судей, про судей.
— С судьями не совсем хорошо вышло, — Фриц Ламме немного замялся.
— Что это значит? — не понял генерал.
— Да не смог я со всеми переговорить; с теми, что распорядитель нашёл и собрал в одной неплохой харчевне, я встретился. Но двоих он не нашёл. В общем, удалось поговорить только с шестью из них.
— Но с ними-то ты договорился? — Волков немного насторожился. Ему очень не хотелось, чтобы с подкупом судей что-то пошло не так, как надо.
— Эх, экселенц, со мной бы кто так договаривался, — мечтательно произнёс помощник. — Со всеми шестью я договорился, тут и стараться нужды не было. Никто на моей
— То есть шестеро деньги взяли? — уточнил генерал.
— Взяли, экселенц, взяли. Никто не артачился. Люди попались хорошие, жадные, — кивал Сыч. — Не волнуйтесь, два золотых у меня остались, и я попробую поговорить с теми двумя, с которыми ещё не говорил. И насчёт вина я договорился. По три бочки мадеры и портвейна привезут к открытию турнира, — и тут он вздохнул тяжело и долго.
— Чего ты вздыхаешь? — спросил у него барон.
— Тяжко мне от всего этого, — отвечал Ламме.
— Тяжко? — удивился генерал. — Чего же тут тяжкого? Ходи себе, договаривайся обо всём, изображай из себя богатого купца, раздавай золото, винцо попивай.
— Так-то оно так, да всё боюсь… Боюсь встретить какого купчишку из наших краёв или ляпнуть что-нибудь не то…
— Раньше ты не был пуглив, — напомнил ему генерал.
— Эх, экселенц… Так то раньше было, — снова вздыхает Фриц Ламме. — Раньше я помоложе был… И не был женат.
Волков посмотрел на него внимательно и понял, что и вправду этот мошенник постарел за то время, что он знал его. И тогда барон пообещал:
— Делаешь дело — сразу едешь домой.
— Дело? — оживился Сыч. — Это вы про турнир?
— Дурень, — произнёс Волков. — На кой чёрт мне нужен этот турнир? Турнир — лишь средство, чтобы стравить еретиков и наших. Устрой свару на турнире, хоть небольшую, хоть простой мордобой — и всё… дальше я сам. А ты езжай к своей молодке, подол её сторожить.
А Сыч хоть и кивал — дескать, понимаю, — а сам всё вздыхал.
Следующим утором он снова пригасил к себе на завтрак прапорщика Брюнхвальда и своего оруженосца фон Готта. И пока слуги носили кушанья, говорил им:
— Господа, завтра начнётся турнир. Прошу вас быть там с самого открытия. И никуда с него не отлучаться.
— Даже на обед? — спросил фон Готт.
— Там будут торговать едой, — заметил ему Максимилиан. — Не волнуйся, с голода не помрёшь.
— Также там будут торговать и вином, — продолжал генерал, — но вас я прошу от хмельного воздержаться.
— И что же нам там делать, господин генерал? — спросил прапорщик. — Сдаётся мне, что вы нас туда отправляете не просто на поединки поглазеть.
— Не просто, — согласился Волков. — Самому мне туда ездить не желательно, и я хочу, чтобы вы были моими глазами, — он думал, как лучше объяснить молодым офицерам задачу.
— И за чем нам там приглядывать? — всё допытывался нетерпеливый фон Готт. — Уж не господина ли Сыча ли охранять?
— Насчёт него не волнуйтесь, вы должны смотреть, не произойдёт ли какой свары на турнире, причём свара должна быть между людьми честными и еретиками. Иные меня не интересуют.
— Ах вот оно что! — догадался Брюнхвальд. — А если наши сцепятся с еретиками, так нам наших не поддерживать?
— Ни в коем случае не лезьте в драку; хоть Сыча убивать начнут — ваше дело сторона, смотрите и запоминайте зачинщиков, вызнайте их имена. Обязательно запомните, и тут же пусть один из вас бежит ко мне, я буду ждать вас в казармах.
Офицеры кивали, вроде как всё поняли, но смышлёный Брюнхвальд всё-таки решил уточнить:
— Значит, за всеми наблюдать и, если еретики устроят свару, запомнить зачинщиков и тут же бежать в казарму о том о всём вам рассказать?
— Не только если еретики будут зачинщиками, даже если праведные начнут драку или ругань. Нам всё равно, кто будет прав, а кто виноват. Главное, чтобы свара началась. Даже пусть без крови будет, даже пусть только лай и ругань. Ждите любой склоки, а как она случится — сразу ко мне с именами участников.
Офицеры смотрели на поданные слугами кушанья и опять кивали: да, вот теперь всё поняли. Но Волкову кивков было мало.
— А теперь расскажите-ка мне, добрые господа, что вам надобно делать на турнире, а что нет?
Глава 18
Редко когда что-то приятное бывает ещё и полезным. Визит к бургомистру Тиммерману был как раз делом малоприятным, но в пользе которого барон ни на минуту не усомнился. Он знал, что это будет обычный визит лицемерия, где два человека сядут друг напротив друга и будут делать вид, что один ничего против другого не замышляет. Генерал не сомневался, что без одобрения Тиммермана никаких военных складов вокруг города не было бы. И что скорее всего именно городской голова, за счёт городского бюджета, приложил руку и к финансированию нового похода ван дер Пильса на Фёренбург. Наряду, безусловно, и с внешними благожелателями.
Теперь генерал понимал, что городские нобили, не желающие платить огромные пошлины и подати, спят и видят, как выходят из-под руки герцога. А бургомистр был как раз тем человеком, которого местный нобилитет и выдвинул для достижения этой цели. То есть цели генерала и бургомистра были взаимоисключающие, и вся эта болтовня про покупку земли за рекой была лишь видимостью взаимодействия. Городской голова просто болтал, успокаивая представителя герцога и выигрывая нужное время до подхода с севера армии еретиков, генерал же тоже пустословил, демонстрируя расположенность и дружелюбие, происходившие только лишь из уязвимости его позиции. И если в момент их беседы Волков об этом не думал, то теперь, после того как его люди узнали о подготовке горожанами новой военной кампании, это было для него очевидно.
«Мерзавцы ждут ван дер Пильса! Чёртовы клятвопреступники!».
Тем не менее Волков ехал к бургомистру; ему нужно было показать уязвимость своей позиции и продемонстрировать желание как-то смягчить неприятную для него ситуацию. А также посмотреть, как бургомистр отреагирует на предложение, которое он собирался ему сделать.
Алоиза Тиммермана, милостью Божьей главу вольного города Фёренбурга, он нашёл всё в том же огромном и ледяном здании ратуши у жаровни. Тот, укутанный в шубу, с ещё одним каким-то важным и, судя по одежде, богатым человеком, диктовал старом писцу что-то о расценках на камень для мостовых. Он увидал генерала, бросив случайный взгляд, когда тот ещё пробирался сквозь ряды и столы всякого канцелярского люда, коим была переполнена ратуша. Увидал, но, к удивлению барона, не встал ему навстречу, не улыбнулся, не сделал доброго жеста рукой, а тут же отвёл глаза и продолжил что-то диктовать: мол, эка невидаль, генерал какой-то, ничего, подойдёт — так и поздороваюсь. И когда барон подошёл, лишь тогда Тиммерман встал из своего кресла, отпустив от себя писца и важного господина, улыбнулся дежурной, ничего не значащей улыбкой, произнёс: