"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Юный Крутец стоял, мял в руках берет, растерянный и смущенный.
— Пишите контракт, двадцать четыре талера в год и семь процентов годовых. Принесете мне его — я поговорю с бароном.
— Спасибо, господин коннетабль, — обрадовался Крутец и надел берет.
Они пошли в донжон, сели за стол. Крутец был рад, раскраснелся и просил принести пиво. Выпив пиво, Волков огляделся и сказал:
— Еган, сходика в трактир.
— Чего еще? Ночь на дворе, чего вы забыли в трактире?
— Позови ка мне Брунхильду.
— Господин, ну
— Не перечь мне дурень, иди за Хильдой.
— Вот она вам сдалась то…
— Иди в трактир лентяй, только сначала помоги мне в покои подняться.
— Вот и я о чем! По лестнице еле ходите, а Бруньку, значит осилите, — бубнил слуга помогая господину. — Не ровен час, помрете, а все туда же… Брунхильду ему веди!
— Я бы при смерти был, и то попросил бы Брунхильду, — сказал Сыч, тоже помогая Волкову подниматься по лестнице.
— Уж ты, то конечно, — не сомневался Еган. — как дурной кобель, глаза бы выпучил да бегал бы за ней по всей округе. Язык на плечо.
— И бегал бы, — соглашался Фриц Ламме.
Волков проснулся, когда в незакрытый ставень уже светило солнце.
— Солнце, — сказал он тихо.
Это было даже непривычно.
Рядом под периной сопела Брунхильда, горячая как печка. А на полу, спали рядом Еган и молодой монах.
Утро было прекрасным, в окно светило солнце и у солдата, если не шевелиться, ничего не болело.
— А ну ка просыпайтесь, — громко сказал он, и, забывшись, одним движением свесил ноги с кровати.
Это было опрометчиво, тут же боль в ноге дала о себе знать. Он скривился.
— Ох, как хорошо спать на перинах, — потягивалась Брунхильда, — когда разбогатею, заведу себя перины.
Она была обворожительна, чуть припухла от сна, волосы пышные растрепались, сидела на кровати груди не пряча, бесстыжая. Монах старался не смотреть, а Еган откровенно пялился, глаз не отводил. А солдат, не стесняясь других, брал ее тяжелую грудь в руку, как будто взвешивал, девица была вроде и не против, сидела улыбаясь. Волков, хотел, было еще раз завалить ее в перины, но тут ему на глаза попался ларец.
— О, — сказал он, выпуская девичью грудь из руки и слезая с кровати, на этот раз аккуратненько, что бы ногу не растревожить, — а ну сюда взгляни.
Он достал из ларца шар и протянул его девице.
— Красивый, — сказала Хильда, разглядывая шар. — И тяжелый, а что мне с ним делать? Поглядеть в него? Там есть что ни будь?
— Женщина сразу знает, что с ним делать, — сказал монах, пытаясь не смотреть на голую девушку.
Солдат подумал о том же. А Егану было все равно, Хильда почти голая сидела на кровати, прикрыв низ живота углом перины, и он смотрел только на нее.
— Ну так погляди в него, — сказал Волков, — и увидишь, может быть.
— А что увижу? — спрашивала девушка. Не решаясь заглянуть в шар.
— Всяк свое видит, — сказал монах, — а многие так и вообще ничего не узревают.
— А как глядеть?
— Ну, так, загляни внутрь, — объяснил солдат. — Гляди в серединку.
— Ну, смотрю, ничего не видно. — Вертела стекло красавица.
— Ты смотри дальше.
— Смотрю…
— Внутрь, внутрь…
Она вдруг замолчала. Стала сосредоточенно смотреть, даже чуть морщить лоб, словно то, что она видела, было вдалеке. Так продолжалось не долго, и вскоре лицо ее прояснилось, она смотрела уже без напряжения. Даже с интересом, что то рассматривала и вдруг, лицо девушки перекосилось от злобы, она глубоко вздохнула носом, набирая воздух, отбросила шар на перину и заорала что есть мочи:
— Зачем, зачем ты мне это показал, — орала девица в голос.
— Да что ты там увидала? — удивлялся Волков.
Девица схватила шар снова, и замахнулась. Не перехвати солдат ее руку, шар полетел бы в стену.
— Ополоумела? — удивлялся уже и Еган, все еще разглядывая голую женщину с восхищением.
И монах уже не отводил глаз. Смотрел на девицу с испугом. А она не унималась:
— Да что б вы сдохли все!
Вскочила с кровати голая, ни кого не стесняясь, стала собирать свою одежду:
— Что б вам всем пусто было!
— Чего разоралась то? Скажи что видела? — пытался говорить с ней Еган.
— Что б ты поносом изошел, — завыла Хильда, одевая нижнюю юбку. — Ироды вы все, зачем добрым людям такое показывать!
Не слушая ни уговоров, ни разговоров, кое-как, одевшись, она кинулась прочь из покоев.
— Да, — сказал молодой монах задумчиво, — видно, что то недоброе увидала сия женщина в шаре.
— Так в книге сказано, что шар для подлых баб, — заметил солдат.
— Видать Брунька не то что бы подлая, просто на передок слабая, а до денег жадная. А так-то она не злая, — резонно рассуждал Еган. — Да и нет худа без добра.
— И в чем тут добро? — удивился монах.
— Так убежала, а денег не взяла. Деньга при нас осталась.
— Так остынет и вернется за ними, — сказал Волков. Подбросил шар на руке и добавил, — что ж за чертовщина в шаре этом?
— Нет добра в шаре этом, господин, — сказал монах, — лучше бы разбить его.
— Тогда уж лучше продать, — произнес Еган.
— Пока ни бить его, ни продавать не буду, нужно найти вурдалака, может шар поможет. А ты монах иди пока в трактир, посиди еще два дня, а там может управляющий тебе замену найдет.
— Да господин, — невесело сказал монах. Стал собираться.
— И думай, как нам вурдалака сыскать.
— Буду думать, — обещал монах.
Глава двадцать первая
Только Волков вышел во двор, как увидел господ аудиторов, и пошел, хромая, к ним здороваться. Они раскланялись, и старший из аудиторов, магистр Кранц, сказал: