"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Ну, что? Есть следы упыря?
— Ищем, господин. Пока нет ничего, — отвечал егерь. — Вот завтра еще пройдусь разок по дороге к аббатству.
— Ищите, должен быть еще один трупоед.
— Знать бы где, господин.
— Если б знал — сказал, — отвечал Волков и крикнул Егану: — Неси ка арбалет! Хочу болты новые проверить.
А сам пошел в донжон, где за столом нашел монаха, управляющего Крутеца и сержанта:
— Монах, во дворе мальчишка в телеге мертвый, отпеть нужно и похоронить за счет барона.
— За счет казны? — переспросил управляющий
— Да, за счет казны. Сержант, а ты собери мне всю дворню. Всю, вплоть до золотаря.
— Сейчас, господин? — сержант встал.
— Сейчас.
Сержант быстро собрал всех людей замка, даже баронесса вышла на балюстраду, чтобы посмотреть, что происходит во дворе. Волков забрался на телегу, где лежал труп мальчишки, осмотрел собравшихся и заговорил. Говорил он громко, так чтоб слышно было в донжоне:
— Сегодня кто-то пытался отравить меня, — он пристально поглядел на окна третьего этажа, солдат чувствовал, что из-за ставен на него смотрят, — мне в покои было принесено отравленное вино, этот мальчишка, — он указал пальцем на труп, — отпил немного этого вина. Так вот, — Волков достал из кошеля талер, поднял его над головой. — Эту монету получит тот, кто видел что-нибудь, или хотя бы слышал. Кто знает, или хотя бы догадывается, о том, кто принес вино и еду в мои покои.
Он уже в открытую смотрел на окна госпожи Хедвиги, и кричал именно туда.
— Знайте, по закону нашего доброго принца, отравителей сжигают. И я сделаю все, чтобы сжечь ту тварь, которая отравила мальчишку. А теперь расходитесь, работайте, и помните про талер, который я вам обещал.
Мертвого мальчика повезли к попу. Дворовый люд стал расходиться, а Еган протянул солдату арбалет. Он же притащил плотный тюк сена, водрузил его на поленницу. Волков стал стрелять из арбалета, посылая один болт за другим в плотно скрученный тюк сена.
Арбалет был великолепен, совершенен. С легким стрекотом ключ натягивал тетиву, почти не требуя усилий, а рессора была настолько мощной, что болт просто исчезал с ложа после спуска, как будто его и не было. Мастер, сотворивший это чудо, хорошо знал, что нужно солдату, все вплоть о мелочей: и мягкий спуск, и прижимную пластину, которая прижимала болт во взведенном оружие так, что он не падал, как бы ты не крутил арбалет.
Волков опробовал и новые болты с серебряными наконечниками, они почти не отличались от обычных. Глядя на него, Еган и стражники тихо восхищались его умением стрелять точно в цель, совсем в нее не целясь.
— Вот бы мне так, — говорил Еган, — господин, где вы этому учились?
— Наверное, в гвардии, — заметил один из стражников.
— Нет, — отвечал солдат, в гвардию меня взяли как стрелка, там был конкурс, нужно было девять арбалетчиков, а приехало человек сто шестьдесят. Я стрелял сто двенадцатый, а в конкурсе занял второе место.
— Ух, — восхитился стражник. — Два из ста шестидесяти!
— Ну, где-то так, — с долей гордости отвечал Волков.
— Эх, нужно было мне тоже в молодости в солдаты пойти, — мечтательно говорил Еган.
— Может и нужно, было, — задумчиво ответил солдат. — Только вот из роты лучников, в которую я попал, после первого же сражения, осталось чуть больше половины.
— А что ж, остальных побили что ли? — спросил стражник.
— Кого убили, кого в плен взяли, а кто и сбежал, я часто думаю, сколько из тех, кто стоял в том строю со мной еще живы? Вряд ли половина. И из живых, половина это больные да увечные. Так что, Еган, не грусти, что не пошел в солдаты.
Он снова взвел арбалет, прицелился, выпустил стрелу в цель. Сейчас он был почти спокоен, он всегда успокаивался, когда стрелял, он почти уже забыл госпожу Анну, почти забыл умершего мальчика. Забывчивость — было важным качеством солдата. Любого солдата. Солдат должен забывать все плохое и ужасное, а иначе… Иначе сойдешь с ума.
В этот день, за обещанным талером так никто и не пришел. Солдат особо и не рассчитывал, да и не нужно ему было это, он и так знал кто отравитель.
На следующее утро он поговорил с Клаусом. И не стал посылать людей на монастырскую дорогу. Собака там ни разу не взяла след.
— Ну что, монах, — начал он, садясь за стол в донжоне, — как нам найти гул-магистер?
— Я не знаю, господин, — честно отвечал монах Ипполит.
— Ну, тогда читай, что в книге твоей написано.
Монах читал, и сразу переводил, а Волков ел и слушал, и все остальные, кто сидел за столом, и сержант, и управляющий, и свободные от дежурства стражники, тоже внимательно слушали.
— Гул мастер, вурдалак, господин людоедов по-нашему, обитает в темных, свободных от солнца местах, там, где не встретит его случайный человек, — монотонно читал монах.
— Сейчас здесь все места свободны от солнца, — заметил солдат, — и леса вокруг, и болота, и местность безлюдная, вот его где искать то?
— Есть место такое, — вдруг осмелился, сказал один из стражников.
— Где? — спросил его сержант.
— Так старый замок.
— Там и замка-то нет давно никакого, — заметил Еган.
— Замка-то нет, — продолжал настаивать стражник, — а подвалы под развалинами есть.
— Были, — заметил сержант, — раньше. Мы в детстве там лазили, а сейчас не знаю, как там.
— Ну, что ж, — сказал Волков и, чуть подумав, добавил: — давайте-ка проверим. Седлайте коней. Все стали подниматься, вылезать из за стола.
Но в этот день попасть на развалины Волкову не удалось. Когда кони были оседланы, и все уже собрались, пришел стражник и сказал, что староста из Малой Рютте просится поговорить. Солдат велел вести его.
Сидение в подвале очень меняет людей. Староста позвякивал кандалами, шмыгал носом, был сер лицом и изможден, и ни капли былой спеси в нем не было.
— Ну, что хотел? — спросил Волков, усаживаясь в седло.
— Да вот, хотел просить, что бы семью отпустили. Холодно в подвале, дети на камнях лежат, а камень он ведь злой, он жизнь из человека тянет.