Инквизитор Эйзенхорн

Абнетт Дэн

— Это же улика… — начал он.

— Фишиг, ты на кого работаешь?

— На Императора.

— Тогда представь, что я — это он. Ошибешься незначительно. Делай, как я сказал.

* * *

Хадам Бонц ждал нас в комнате допроса. Его раздели донага, но Фишиг заверил меня в том, что никакого импорта в его одежде найдено не было.

Бонц был тем бандитом, которого я отключил в зале криогенератора, и единственным пережившим ночь человеком Эйклона. Его губы распухли от моего удара. И он не признавал ничего, кроме собственного имени.

Вместе

с Фишигом и Эмосом я вошел в унылую каменную коробку комнаты. Бонц был пристегнут наручниками к металлическому стулу и выглядел испуганным.

«И это правильно», — подумал я.

— Расскажи мне о Мурдине Эйклоне, — сказал я.

— О ком? — Из его глаз исчезло тупое выражение зомби, заклятие Эйклона было сброшено. Хадам был удивлен и явно смущен.

— Хорошо, расскажи мне последнее, что ты помнишь.

— Я был на Трациан Примарис. Там мой дом. Я работал грузчиком в доках. Помню, что вместе с другом пошел в бар. И все.

— Другом?

— Вин Эддон, начальник дока. Думаю, что мы вместе напились.

— Эддон упоминал Эйклона?

— Нет. Послушайте, а где я? Эти ублюдки не хотят говорить. Что я натворил?

— Ну, начнем с того, что ты пытался убить меня, — улыбнулся я.

— А кто вы?

— Имперский инквизитор.

После этих слов ужас заставил его потерять самообладание. Он начал умолять, просить, признаваясь нам в куче разных проступков, ни один из которых не был нам интересен.

С первого же мгновения я понимал, что он окажется бесполезен. Просто загипнотизированный раб, выбранный только благодаря своей мускулатуре. Он ничего не знал. Но мы все равно провели с ним два часа. Фишиг медленно поворачивал градуированный диск на стене, контролировавший поступление ледяного воздуха извне Купола Солнца. Мы были одеты в теплую одежду и задавали ему вопросы снова и снова.

Когда плоть Бонца начала прилипать к металлическому стулу, мы поняли, что больше он ничего не знает.

— Согреть и хорошо накормить, — приказал Фишиг своим людям, когда мы вышли из камеры. — Мы казним его на рассвете.

Я не стал спрашивать, какой рассвет имеется в виду — некий умозрительный период произвольного цикла или реальный рассвет, который случится только спустя шесть месяцев, в начале Оттепели.

Мне было все равно.

* * *

На некоторое время Фишиг предоставил нас самим себе, и мы с Эмосом позавтракали в общественном бистро, расположенном почти под самым куполом. Еда была приготовлена из замороженных продуктов, но, по крайней мере, оказалась горячей. Ряды фонтанов создавали стены воды вокруг бистро так, чтобы свет, исходящий от шара плазменного солнца, подсвечивал их радугами, изогнувшимися над столами и проходами. В этот мрачный, траурный день кроме нас посетителей не было.

Эмос пребывал в хорошем настроении. Он болтал без умолку и проводил взаимосвязи, которые мне никак не удавалось увидеть. При всех своих недостатках он обладал превосходным интеллектом. С каждым проведенным с ним часом я узнавал все больше интересного.

Он ковырял вилкой рыбу с рисом и пересматривал записи в информационном планшете.

— Давай

посмотрим на задержки перед посланиями, обнаруженные Ловинком в сообщениях Эйклона, переданных и полученных во время пребывания на планете.

— Все они зашифрованы. Ловинку пока что не удалось их взломать.

— Да, да… Но обрати внимание на задержки. Например, вот здесь… Восемь секунд… Пришло с орбиты… И временные рамки соответствуют периоду, который, как мы знаем, загадочное звездное судно Эйклона провело здесь. Но вот это сообщение передано во время столкновения с тобой прошлой ночью. Задержка в двенадцать с половиной минут. Передано оно из другой системы.

Я прекратил попытки идентифицировать субстанцию, означенную в меню как «мясо», и посмотрел на Эмоса. Никогда прежде не уделял такого внимания размытому побочному шуму, обрамлявшему все астропатические послания.

— Двенадцать с половиной? — переспросил я. — Уверен?

— Ловинк все проверил.

— Из этого следует…

Он улыбнулся, довольный тем, что доволен я.

— В картинку попадают три мира. Все при передаче сообщения сюда дают задержку от одиннадцати до пятнадцати минут. Это Трациан Примарис, Кобальт II и Гудрун.

Трациан Примарис не стал неожиданностью. Там мы последний раз заходили в порт и отслеживали Эйклона. И, как мы узнали от несчастного Бонца, именно там он завербовал часть или всех своих помощников.

— На Кобальте ничего нет. Я проверял. Только имперская наблюдательная станция. А вот Гудрун…

— Мир, занимающийся по большей части торговлей. Старая культура, старые семьи…

— Старые яды, — со смешком закончил он пословицу.

— А можно выяснить точнее? — Я промокнул губы салфеткой.

— Ловинк уже разбирается с этим по моей просьбе. Как только удастся взломать шифр — я имею в виду не шифр, использованный в самом сообщении, а закодированные заголовки перед основным текстом, — мы узнаем.

— Гудрун… — задумался я.

В ухе ожил вокс. Это был Бетанкор:

— Слыхал о чем-нибудь под названием Понтиус?

— Нет. А что?

— Я тоже, но Ловинку удалось взломать некоторые из старых шифровок. За несколько недель до прибытия Эйклона кто-то посылал по проверенным каналам сообщения в локацию под Куполом Солнца. Они беседовали о доставке какого-то Понтиуса. Разговор кажется косвенным и несущественным.

— Выяснили, что за локация?

— Ну а иначе зачем бы тебе нас нанимать? Адрес: Окна Оттепели, двенадцать-ноль-одиннадцать. Это на западной стороне Купола, в квартале, где земля стоит дорого. Логово местной аристократии.

— Какие-нибудь имена?

— Нет. В этом вопросе они были весьма скромны и щепетильны.

— Выезжаем.

Мы с Эмосом встали из-за стола. А когда обернулись, увидели дожидающегося Фишига. Он был при полном параде: черный панцирный доспех Адептус Арбитрес, шлем с забралом, все знаки отличия. Должен признаться, что впечатление он производил потрясающее.

— Собрались куда-то без меня, инквизитор?

— Вообще-то собирались найти тебя. Доставь нас к Окнам Оттепели.