Иннокентий 3
Шрифт:
Кубинец достал карту и ткнул ногтем:
— Завтра в двенадцать этом гриль-баре.
— Будешь ты?
— Нет, девушка. Она представится, что от меня. Я пока свяжусь с Кубой и узнаю насчет вас. Она передаст инструкции.
Иннокентий вздохнул. Неужели они вышли на финишную прямую? В гробу он видел такие приключения.
Они чуть не опоздали, пришлось взять такси, хотя бар находился совсем рядом. Вероника, судя по опустошенной бутылке, здорово нервничала, поджидая его, поэтому пришлось обоим выпустить пар. И процесс как-то сам собой затянулся до утра. В пути до Майами им было не до безобразий,
— Она точно придёт?
— Успокойся, дорогая. Сделай заказ.
— И правильно! После такой ночки здорово хочется кушать. Мне только кажется, или опасность на самом деле влияет на наш сексуальный аппетит?
Из рук Иннокентий чуть не выпал стакан с водой. И это говорит бывшая москвичка, которая поначалу дико стыдилась некоторых интимных моментов. И слово секс было для нее под запретом. Советское воспитание! Кеша — дитя девяностых относился к этому вопросу намного проще. Да и в эпохе застоя он что-то не заметил в советских девушках излишней скромности. Главное — раскочегарить интерес.
— О, ребята, как чудно, что я вас нашла! Вы куда вчера пропали? Было так весело!
За их столик уселась бойкая девчуля в ярком прикиде и начала тараторить безо всякого акцента. И на кубинку она не очень походила. Светлая кожа, вьющиеся каштановые волосы и серые глаза, которые между тем холодно их рассматривали. Этот диссонанс с яркой улыбкой тут же отметила и Вероника, но все равно сделала радушный вид. Отличная из нее могла получиться актриса…или разведчица.
— Ой, а мы тут сидим. Позавтракаешь с нами?
— Конечно!
— Что выберем?
Девушка подтянула к себе в меню и ткнула в три позиции:
— Это тут готовят неплохо. Вам понравится. Особенно томатный супчик для вашего парня. Он вчера карретьяар и чупар. Потусовался и выпил.
Так говорили в Колумбии, и Кеша тут же напрягся, уставившись на девушку.
Та резко понизила тон:
— Зовите меня Софи. Есть новости по вашему делу. После обеда вы съедете из отеля и поселитесь вот здесь. Пятая комната свободна.
Когда она успела написать адрес на салфетке? Кеша немедленно его «срисовал» и молча кивнул, кусок бумаги тут же исчез.
— Еще что-то?
— Команда на ваш вывоз уже есть. Вне всякой очереди.
Вот сейчас «Софи» выглядела удивленной. Им принесли заказ, и некоторое время все молча ели. Острый томатный супчик и в самом деле был хорошо, а жареный групер с сальсой бесподобен. Насытившись, Иннокентий откинулся на стуле:
— Нам чего-то опасаться?
— Не знаю, — покачал головой кубинка. — Но лучше пока никуда не ходить. И не покупать лишнее.
— Понятно.
— В крайнем случае, используйте вот этот телефон.
Снова салфетка, затем Софи встала, весело попрощалась и исчезла.
Вероника выдохнула:
— И что это было?
— Наш билет домой.
Вероника внимательно глянула на мужа:
— Что-то ты совсем не рад.
— А чему радоваться? Я теперь им должен. И блокнот остался в Панаме.
— Как будто у тебя в памяти ничего не сохранилось?
— Да и с тобой не раз обсуждали. Так что с нас экономические соображения. Кубик Рубика точно будет называться иначе!
— Еще кофе?
— Конечно! Мы никуда не спешим. Обычные туристы.
В местное отделение ФБР сигнал пришел слишком поздно. Странные туристы с голландскими паспортами, южным акцентом и явными связями с кубинской наркомафией успели исчезнуть из поля зрения информатора бюро раньше, чем агент чухнулся. Что подтверждало тезис о том, что они в Майами неспроста.
Карл Линдсней огорченно покачал головой, но дал указание отслеживать все сообщения о странных блондинах, заселяющихся в отели и апарты города. Хотя ему в голову сразу пришла мысль, что это прикрытие. И очень может быть, что та пара просто носит парики. Зацепка больно дохлая, но все равно пусть будет. Так что излишней деятельности он в этом направлении не развивал. Дел у него и без той парочки хватало! Майами стал весьма горячим городком в последние годы.
Полное дежавю! Снова темный причал, скоростной катер, тропическая ночь, волны и ветер в лицо. Хоть и на «Скарабей», но моторка была неслабой и несла их в сторону юга довольно быстро. Парни в кабине управления явно военные или из спецслужбы. Мартинес лишь посадил Иннокентий и Веронику на моторку, но остался в Америке. Пирс оказался за городом, был пустынным и тихим. Пока не сели на катер, Иннокентий ежеминутно ожидал подвоха. Но все обошлось.
— Пойдем вниз, дорогая.
Они спустились по узким ступенькам в каюту. Кеша растекся на диванчике и наконец-то смог расслабиться. Вещей с собой было немного. Не в круиз собрались!
— Все нормально?
— А что?
— Выглядишь напряженным.
— Надо еще дойти до места. Пограничная охрана и прочие службы также бдят.
Вероника испустила испуганный вздох.
— Надеюсь, эти парни знают, что делают.
— Не в первый раз. Хотя Мартинесу не понравилась срочность.
— Неужели мы так важны кому-то?
Васечкин промолчал, чтобы не сболтнуть лишнего. И задал вопрос сам себе — стал бы он говорить что-нибудь американцам в обмен на гражданство и деньги? И ответ ему не понравился. Хотя провести часть жизни в тюряге в надежде на обмен так себе решение. Да и если штатовцы, когда узнают, кто он на самом деле, то хрен выпустят. Впрочем, как и Советы. Вся его затея имеет довольно шаткую конструкцию. Лишь словесные договоренности. Очень может быть, что Панамы и счастливой жизни в тропиках им сейчас не видать как своих ушей. Во всяком случае, у властей появился основательный рычаг воздействия на него.
Но больше всего не давали покоя изумительные изменения на родине. Перед переселением в апарт Кеша успел купить центральных американских газет, что обычно печатают международные новости. А потом полдня провел перед новостными каналами. Может, в США и выдают желаемое за действительное, но в Союзе творилось нечто непонятное. Отставка Генсека, перестановки в правительстве. Много домыслов и слухов. Хотя не для него. Иннокентию как раз логика развития событий предельно была ясна. Убирается к чертям собачьим слабое звено власти. Пусть и не сразу, но неуклонно. Ну да, на фиг нужны все эти старцы и специалисты с устаревшим взглядом на жизнь. Нежеланием ничего менять те в итоге загнали страну в угол. А молодая поросль уже не желала болтаться в социалистическом болоте, не видит иных перспектив кроме капитализма.