Иное царство
Шрифт:
— Злые огни, — пробормотала Котт. Они, конечно, видели их и раньше, но не в таком множестве. Бабушка Майкла назвала бы их блуждающими огоньками и напомнила бы ему, что они заманивают путников на гибель. Здесь, в Диком Лесу, они были игрушками древесного народа, безобидными, если не обращать на них внимания. Но теперь их собрались сотни и, встав на ноги, Майкл увидел, что они окружили лагерь плотным кольцом, будто костры осаждающего войска.
Он нашел Рингбона, а Котт вскинула на плечо лук и колчан, прежде потерев кремневые наконечники стрел высушенными лютиками. Магия лютика была слабой, но ничем другим они воспользоваться не могли. Самым грозным оружием в лагере был железный меч Майкла.
В деревьях перекликались совы, и один раз издали донесся
Миновал час, и ничего не произошло; Майкл пошатывался, глаза у него слипались. Однако Котт была начеку, а мужчины стояли, опершись на копья, и тихо переговаривались или сидели на корточках, привалившись к стволам. Костры вновь догорали, потому что Рингбон запретил выходить за хворостом за пределы света, а тут его уже собрали весь. Две-три женщины бросили на угли сырые ветки, но они только шипели и дымили. Почти все дети уснули, прижавшись друг к другу — бесформенный бугор под шкурами и мехами. Напряжение рассеялось.
Раздался отчаянный вопль боли и сразу оборвался. Тут же полдесятка воинов устремились на звук, бесшумно осматриваясь. Они увидели валяющееся копье и брызги крови, а чуть дальше на опавших листьях лежали три пальца, точно три огромные личинки.
— Господи! — охнул Майкл.
Мерцающие злые огни внезапно погасли. В те мгновения, пока его глаза свыкались с более глубоким мраком, Майкл ощутил, как колотится его сердце, как бьется пульс на шее.
И словно взрыв бредового безумия.
Кипящая волна приземистых черных теней будто вырвалась из земли вокруг всего лагеря и накатилась на него. Они были черными, как смоль, широкими, как древесные комли, и ковыляли на коротких ногах с помощью непомерно длинных рук с ловкостью обезьян. Они хранили полное молчание, только поблескивали костяные украшения и костяное оружие.
Страшная орда опрокинула ближайшего воина, и он исчез под массой черных тел, закопошившихся на нем, точно черные личинки на падали. Видна была только его рука, все еще размахивавшая дубиной. Они с ужасающей быстротой ворвались в смутный свет костров, и тут их встретили люди Рингбона. Женщины подсаживали детей на ветви деревьев и влезали туда сами с самыми маленькими, а мужчины образовали кольцо, которое мало-помалу сжималось все больше, и вели отчаянный бой, отстаивая свою жизнь.
Для Майкла все слилось в нереальный кошмар смутных абрисов и когтящих рук. Гоблины скопились перед ним — по пояс ему и такие темнокожие, что и в отблеске костров он не различал их лица. Он ощущал удары когтей, в его ноги впивались клыки, и он пинками отшвыривал тела, плотные, тяжелые, покрытые мехом, похожим на кроличий. Он видел горящие глаза без зрачков, пустые, как голыши на речном берегу, и вновь, вновь, вновь опускал железный меч — хруст костей, чмоканье рассеченной плоти… штанины у него намокли от крови. Только когда он наносил им раны, они издавали звуки: пронзительное верещание, точно попавший в силки заяц. После того, как он одного за другим сразил троих, они начали избегать смертоносного железа его меча — даже легкая царапина была для них смертельным ядом — и набросились на другую жертву. Майкл опустил налившуюся свинцом руку и быстро оглянулся по сторонам. Справа и слева от него лисьи люди продолжали сражаться.
Но врагов было слишком много. Он увидел Котт — кремневый нож поднимался и опускался, волосы вороновыми крыльями взметывались вокруг ее головы. Он увидел, охваченный страхом за нее, как она перерезала горло одному противнику, другого отбросила ударом ноги, а третьего поразила в самое сердце, ловко уклоняясь от костяных стилетов, которыми были вооружены многие гоблины.
Поблизости бился Рингбон, с угрюмой расчетливостью, экономя силы, сосредоточенно хмурясь. Головной убор с него свалился, торс у него был в крови — его или врагов, Майкл решить не мог.
Упал Семуин — его повалили
Круг быстро сжимался все больше. За их спиной были деревья в середине лагеря, на ветвях там укрылись женщины и дети, хотя некоторые женщины схватили оружие и дрались рядом с мужчинами. Майкл увидел, как одну женщину втянул черный водоворот, а потом десяток гоблинов утащили ее. Она отчаянно кричала. Ее сожитель бросился к ней на помощь, оказался в самой гуще гоблинов, и они искромсали его.
«Мы умрем здесь!» — ясность этой мысли поразила Майкла. Теперь он дрался рядом с Котт, и его тело словно все делало само. Его переполняло пьянящее чувство, он изгибался, рубил, колол, бил ногами. Все было по-прежнему бредово нереальным, и, может быть, поэтому ему казалось, что если он умрет здесь, то проснется в своей кровати дома и увидит за окном осеннее утро.
Но он устал. И уставал все сильнее, уже больше защищаясь, чем нападая, утрачивая стремительность, так что гоблины перед ним успевали уклоняться от его ударов. В руку ему повыше локтя впились когти и потянули вперед, туда, где ждала ощеренная пасть. Он споткнулся, ударил кулаком, разбив костяшки о зубы, и упал на колени в общей свалке, не в силах взмахнуть мечом. В бедро ему с невероятной силой вонзился сверху костяной нож, он закричал от боли и ярости, опрокинулся навзничь и почувствовал, что черные тела смыкаются над ним.
В следующий миг Котт и Рингбон разбросали врагов, расчищая путь для него. Его потащили назад: одной рукой он сжал нож, омерзительно торчавший из его бедра, а другая стискивала рукоятку меча.
Враги остались в стороне. Он выдернул узкую кость, снова закричав, и брызнула струя крови. На него навалилась слабость, ночь закружилась перед глазами. Рингбон и Котт уже вернулись в кольцо.
Над его головой плакали дети, и, подняв глаза, он увидел, что гоблины забрались на нижние ветки. Кольцо было разорвано. Лошади ржали в панике, и Мечта вздыбилась, стараясь сбросить черное чудище, вцепившееся ей в шею. Строй обороняющихся распался на отдельные кучки людей, окруженных бушующим морем звероподобных чудовищ. Ребенка сбросили с дерева, и он исчез в их гуще. Воин бил но челюстям, впившимся ему в запястье. Другой воин оттаскивал в сторону своего оглушенного друга, а на плечах у него висел гоблин.
Вот и все, подумал Майкл.
Заглушая шум сражения, вопли и стоны, над поляной прокатился громоподобный рев, и в тылу гоблинов возникла огромная тень с пылающими в голове двумя огнями, с двумя длинными руками, сокрушавшими все вокруг. Она схватила двух гоблинов за ноги и принялась орудовать ими, как дубинками, громя атакующую орду, а когда первая пара разлетелась в клочья, сцапала еще двоих. Враги в беспорядке пятились, и Майкл услышал, как они кричат от страха.
Вверху среди ветвей и стволов загорелся зеленый свет, будто магическое электричество, и гоблины, которые забрались туда за детьми, завопили, почувствовав прикосновение этой силы. Они дымились, загорались, объятые пламенем падали на землю и, волоча за собой шлейф огня, устремлялись к своим собратьям. Едва пламя, распространявшее запах горелого мяса, достигло остальных гоблинов, оно, словно живое, начало прыгать с одного на другого. Лес осветился этими адскими факелами. Гоблины прыгали и верещали в огненных муках, хотя пламя, казалось, не причиняло никакого вреда деревьям.
Ряды врагов стремительно таяли. Десятки чудовищ горели, и многие устремлялись в лес, точно обезумевшие светляки. Огромная волосатая тень, разделавшаяся с ними, теперь обрела зримый облик. Лицо было грубым, но веселым, глаза — два зеленых огня под тяжелыми надбровными дугами, нижняя челюсть, выпяченная вперед, чтобы огромные клыки не мешали смеяться.
— Двармо! — радостно воскликнула Котт, а Майкла по голове хлестнула ветка, и, поглядев вверх, он увидел, что с сука на него щурится Меркади.