Инсомния-5
Шрифт:
— Лаэр, — она подбежала ко мне и схватила за руку, отчего молодые зеленые побеги тут же начали оплетать меня. Невольно я вспомнил детали недавней ночи, которая из-за особенностей сновидения и силы Евы прошла как бы на природе, хоть и в спальне.
Тряхнув головой, я прогнал неуместные воспоминания и успокаивающе погладил девушку по щеке.
— Их там трое, — у целительницы глаза на мокром месте. — Ты просто умрешь.
— Не переживай, — ответил я и коснулся пальцем своего лба.
Что-то незримое, переданное Мор, выскользнуло из-под пальца и растеклось по моему лицу. Оно спадало ниже, обволакивая, обвивая и расходясь в стороны. Мой дар, который я потерял при гибели. Мор взяла эту ношу на себя, но теперь пришла пора вспомнить, кем был Лаэр Неуязвимый на самом деле.
— Говорят, Смерть мне к лицу, — улыбнулся я и повернулся в сторону надвигающейся угрозы.
Оставив за спиной ошарашенную Еву и не менее ошарашенных солдат, невольно опустившихся на одно колено, я пошел навстречу своему противнику.
Серый плащ развевался за моей спиной. От него отлетали хлопья пепла, взлетая над головой и складываясь в образ черепа, что разрастался с каждым моим шагом. Маска из языков серого пламени на лице пылала, но не как у Мор. Более безумно, складываясь в раскосые глаза и хищный оскал.
Кем может быть ловец снов, чье призвание — уничтожение самых опасных ловцов и порождений калейдоскопа? Ловец-Деморо, на чьи плечи эта роль была возложена самим калейдоскопом снов. Кто не боится смерти, потому что давно живет в долг. Как насчет того, кто решает проблемы, которые невозможно решить никаким другим способом. Того рода проблемы, которые не способен решить никто другой.
Проблемы, вроде трех обезумевших дремлющих, воплощающих демонический кошмар Багрового Жреца.
Привет, я Лаэр из Лира, нареченный Неуязвимым. И в свое время я был одним из Длани короля-бога. Указующий перст — Смерть.
А теперь я вернулся в этот мир, чтобы найти Ская и разрулить кое-какие проблемы, которые невозможно решить никаким другим способом. И как все мы знаем, Ская я уже нашел.
Глава 11. В любой непонятной ситуации кучкуйся и сразу бей всем хлебало
Смерть. Один из длани. Меньше, чем о нем, знали разве что о Предателе. Смерть никогда не афишировал себя, никогда не появлялся на публике. Он приходил лишь по делу, в тех случаях, когда Справедливость не мог решить проблему.
Чаще всего его работа была связана с весьма известными угрозами, где не требовалось проводить расследование, устанавливать вину и в целом судить кто прав, а кто виноват. Как, например, с правой рукой покойного короля-бога — дремлющим ловцом-советником по делам снов.
Или с Джуши — эгрегором кошмара одиночества. Хотя в том случае Справедливость все же вмешался, отобрав у Смерти работу. Впрочем, ему виднее. Смерть никогда не любил убивать разумных существ, будь они людьми или проявлениями снов.
Просто так получилось, что именно в этом деле он оказался слишком хорош. На самом деле Смерть всегда хотел путешествовать по разным местам. Побывать за тысячеглавым рубежом, посетить пустынный континент, народ которого не жаловал гостей. Отдохнуть на чудесных пляжах Шоу, посмотреть на механических птиц Анокса.
Посетить Великую Библиотеку, что находится в башне вне реки времени. Погулять по другим мирам, посмотреть на их чудеса. Однажды Смерть была в мире-кристалле, где люди жили на гранях, площадью в десятки и сотни километров. Однажды даже заскочил в изначальный Вавилон, расположенный в мертвом мире. Но к тому моменту в городе душ не осталось ничего интересного, после того, как его покинул Безголовый бог.
Успел даже сразиться с огромным черным драконом, правда решил продемонстрировать противнику свои гениальные тактические навыки и отступил. Это были прекрасные времена, которые Смерть по-настоящему любил, пусть и не помнил о них. А вот убивать не любил. Нет в этом ничего интересного.
Ирония в том, что именно эта черта и являлась главной в глазах всех остальных жителей Эдеа. А где жители, там и их сны. Где сны — там эфир. Где эфир — там и сила.
Если бы пепельная маска — символ Смерти, была самостоятельным сновидением, то это было бы сновидение кошмара, несомненно. Скорей всего, это был бы сон о безысходности и неминуемости смерти.
В Большом Классификаторе Сновидений насчитывается порядка ста сорока семи сновидений, символизирующих смерть. И далеко не все из них являются кошмарами. Есть смерть обычная, символизирующая горечь потери или радость избавления. Есть смерть абсолютная, как армагеддон, конец света, большой коллапс. Есть даже Архитектор-смерть, который победил и захватил весь мир в снах путников.
Есть смерть хорошая, дарующая начало чему-то новому. Есть смерть естественная, как часть вечного цикла жизни, одна из ее форм, где энергия по небесному колесу перетекает из одной формы в другую.
А есть смерть внезапная, грубая, кошмарная, злая, которая приходит туда, где ее не ждешь и тогда, когда ее не желаешь. У нее множество форм и видов, великое многообразие вариаций, созданных благодаря изощренным человеческим умам, посвятившим не одно поколение на поиск все новых и новых орудий убийства.
Каким вариантом была бы пепельная маска, если бы была сновидением? Всеми сразу. Она была бы кошмаром, символизирующим неминуемость наказания. Она была преследователем, неотвратимо настигающим свою жертву. Это была бы хищная смерть.
Но самое страшное в ней, то, что внушает в путников самые яркие эмоции кошмара, это безнаказанность. Потому что все жители Эдеа знают — Смерть не была судьей. Она была приговором, который сама же и выносила. Смерть могла прийти в любой дом, забрать любую жизнь и никто бы не посмел ее остановить. Да и не стал бы.
На самом деле все было совсем не так. На самом деле Смерть очень редко могла кого-либо безнаказанно убить. Но истинное и рациональное положение вещей — удел яви. А в мире грез правят эмоции. Поэтому пепельную маску видели именно так. Абсолютным и безнаказанным кошмаром.