Инспектор Лосев. Злым ветром. Петля
Шрифт:
— Везет этому Лосеву, — качает головой Игорь и подмигивает.
— Трудись, — назидательно говорю я. — Авось тоже повезет.
— Значит, так, — подводит итог Кузьмич. — Квартира этого портного — тоже место, где может появиться Мушанский. Согласны?
Все, конечно, соглашаются.
— И наблюдать за этим местом надо неотрывно, — продолжает Кузьмич. — А не ждать новой кражи. Он там может появиться в любой момент, как приедет.
С этим тоже сейчас никто не спорит.
Кузьмич поглядывает в мою сторону.
— Итак, это
Теперь он почему-то смотрит на Игоря. И мы все, насторожившись, тоже невольно смотрим на него. Игорь недоуменно пожимает плечами. Потом хмурится. Ему, конечно, неприятно. Он, как и мы, не понимает, что имеет в виду Кузьмич и почему он смотрит именно на него.
— Давайте думать, — предлагает Кузьмич и, отложив очки, неторопливо закуривает. — И рассуждать.
— Значит, установлено, что этот самый Мушанский — «гастролер», — говорит Кузьмич. — И появляется он в Москве только на три-четыре дня. Спрашивается: где этого гуся можно задержать скорее всего? Конечно, там, где он остановился, где он ночует. Так ведь? Вот и давайте-ка над этим подумаем. В гостинице он не остановится, это ясно. Он туда только на кражу пойдет. Где же еще?
— У знакомых, — не очень уверенно предполагаю я.
— К каким это знакомым можно с краденым прийти? — Кузьмич прищуривается.
— Мало ли к каким…
— Я думаю, — вступает в разговор Игорь, — у него в Москве главным образом деловые знакомства. Вроде Худыша. Там он не остановится.
— А может, женщина? — предполагает один из оперативников.
— Тут надо учесть вот что, — Кузьмич качает головой. — Он же знает, что в Москве его ищут. И в Москве ему появляться опасно. Он только для краж сюда приезжает. Остановиться в какой-нибудь квартире означает неминуемо привлечь к себе чье-то внимание.
— Есть такие квартиры, — замечаю я, — в которых…
Все прекрасно понимают, что я имею в виду. И Игорь решительно возражает:
— Нет. Там он не остановится… Другого полета птица Вряд ли наутро он выползет оттуда такой чистенький и свеженький, каким он потом появляется в гостинице.
— Так, так, — кивает Кузьмич. — А три или четыре ночи он все-таки где-то проводит в Москве. Причем, — он поднимает палец, — именно в культурном месте. Они правы. — И он указывает на Игоря и оперативника.
— Все-таки, я думаю, у женщины, — упрямо повторяет первый из оперативников. — Артист. Умеет заливать. Умеет ухаживать. Не всякая устоит. И повод для ночевки вполне безопасный, — он улыбается.
Но я с этим не соглашаюсь, и, по-моему, другие тоже. Кузьмич прав. Мушанский знает, что его всюду ищут, четыре дня подряд ночевать на частной квартире он не будет.
— Красносельская, — напоминаю я. — Почему он вышел из такси именно там? В одиннадцать часов вечера. Он ведь куда-то ночевать отправился, не иначе.
— Правильно, — поддерживает меня Кузьмич. — Вот тут уже становится теплее. Как в той детской игре.
— М-да, —
Мы начинаем вспоминать.
— Жилой массив, — говорит наконец один из оперативников. — Больше ничего. Если не считать магазинов, кино, учреждений, мастерских и так далее.
— И рядом вокзалы, — добавляет Игорь.
— Он мимо них проехал на такси, — возражает кто-то.
Игорь качает головой.
— Это как раз не имеет значения.
— Из Москвы он в ту ночь уехать тоже не мог, — вмешиваюсь я. — Он еще два дня совершал кражи здесь. И ночевать на вокзале он, конечно, тоже не собирался. Не для него это.
— Стоп, — неожиданно произносит Кузьмич. — Где можно ночевать на вокзале?
— В зале ожидания, — говорю я. — На скамьях. Только там не выспишься. И костюм помнешь. Четыре ночи подряд — исключено.
— А еще где? — настаивает Кузьмич.
В тоне его уже нет задумчивости, в нем какое-то напряженное ожидание, словно Кузьмич в чем-то важном экзаменует нас, словно сам он уже о чем-то догадывается.
— Где еще? — переспрашивает Игорь и, усмехнувшись, начинает перечислять: — В комнате матери и ребенка, в медпункте, в комнате милиции, наконец…
Тут уже смеемся мы все. А я даже закашливаюсь.
— А еще? — продолжает допытываться Кузьмич.
— В комнате для транзитных пассажиров, — отдышавшись, вдруг выпаливаю я.
Кузьмич многозначительно поднимает палец.
— О! — произносит он. — Это уже кое-что. Ну а кого же туда пускают, интересно?
Этого никто из нас точно не знает, и Кузьмич берется за телефон. Он звонит в комнату милиции первого попавшегося вокзала, правила везде одинаковы, и наводит справку.
Выясняет он следующее. Чтобы остановиться в комнате для транзитных пассажиров, надо предъявить паспорт и билет, который бы свидетельствовал, что пассажир едет через Москву и должен здесь произвести пересадку. Билет этот регистрируется дежурной. Проживать в комнате для транзитных пассажиров можно в течение трех суток.
— Вот и все, — заключает Кузьмич. — Очень даже просто и удобно. К тому же вполне культурно. — И, усмехнувшись, добавляет: — А если еще коробочка конфет или что-нибудь в этом роде, то и четвертые сутки прихватить можно.
— И паспорт не обязательно будет предъявлять, — добавляю я.
— Пустяки, — возражает Игорь. — У него и краденый паспорт может быть припасен. Главное — билет.
Словом, возникает интересная версия. Мы ей даем оперативный шифр «вокзал».
Все оживляются. И тут наш Кузьмич начинает рассуждать, как бы думать вслух, и мы умолкаем.
Кузьмич не поучает, не разъясняет, не цитирует авторитеты, он не пытается проникнуть в природу явлений и вскрыть их корни. И уж конечно, он не обобщает и не выводит никаких законов. Просто он размышляет над конкретной задачей, очень непростой задачей, которая нас больше всею заботит.