Инстинкт женщины
Шрифт:
— Я вспомнила, где вас видела. Мы встречались в больнице. Вы стояли в коридоре и кого-то ждали. В реанимации.
— Правильно, — удовлетворенно сказал Кудлин. Он взглянул на нее: — У вас прекрасная память, Марина Владимировна. Обязательно приходите завтра. Я не хочу ничего заранее обещать, но, если все будет нормально, вы будете получать гораздо более достойную зарплату.
— Меня еще никогда не покупали, — медленно произнесла она, поднимаясь со своего места.
— Не нужно, — поднял он руку, — я вас не покупаю. Я просто
Он повернулся и вышел из кабинета, мягко закрыв дверь. Она медленно опустилась в свое кресло. Предстояло осмыслить состоявшийся разговор и вечером встретиться с Циннером. Она не сомневалась, что пленка с разговором будет передана Циннеру сегодня же. Марина взглянула на лампу. Интересно, как Циннер отреагирует на этот разговор. Кажется, она все сделала правильно. Хотя Циннеру трудно угодить. Ей очень хотелось уйти из кабинета прямо сейчас. Но она понимала, что это невозможно. И поэтому отсидела весь рабочий день в своем кабинете, заставляя себя не думать о вечернем разговоре с Циннером.
И даже выйдя из института, она спокойно села в свою машину и поехала в сторону дома, проверяя по дороге возможность наблюдения. Она оказалась права. Два автомобиля, сменяя друг друга, следили за ней. Очевидно, Кудлин решил подстраховаться. Он хотел выяснить, куда именно она поедет сразу после работы. Но она доехала до дома, оставила машину на стоянке. Больше всего она опасалась появления Андрея у ее дома, тогда им заинтересуются и наблюдатели Кудлина. Но его рядом с домом не оказалось. Это ее удивило и обрадовало, хотя возможно, что где-то в глубине души она была разочарована. Но Андрея нигде не было.
Войдя в подъезд, она поднялась до своей квартиры, открыла двери и, войдя в гостиную, в удивлении замерла. На диване сидел Циннер. Он рассматривал какой-то журнал. Заметив вошедшую, он кивнул ей так, словно сидел у себя в кабинете.
Глава 16
Кудлин не мог скрыть своей радости. В последние дни Рашковский был вне себя от нетерпения, постоянно подстегивая своего заместителя. После похищения Форина начались повальные обыски в домах руководителей «Армады». Сотрудники ФСБ даже не пытались скрыть вполне обоснованных подозрений по поводу похищения Форина.
Кудлин сел в автомобиль и приказал водителю срочно отвезти его в центральный офис. По дороге он позвонил Рашковскому.
— Валентин, это говорит Леня, — торопливо сказал Кудлин, — я узнал насчет женщины, о которой ты просил.
— Долго узнавал, — раздраженно пробормотал в ответ Рашковский, — позвони мне попозже, я сейчас занят.
— Подожди, — сказал Кудлин, — я узнал про нее много интересного. Оказывается, она защищалась на кафедре, где работает Елизавета Алексеевна. Твоя тетка. Ты меня слышишь?
Рашковский
— Может, нам ее подставляют? Нужно проверить. Может, их специально познакомили с моей теткой.
— Они знакомы много лет, — торопливо сказал Кудлин, — ты думаешь, ее готовили столько лет?
— Как ее зовут?
— Марина Владимировна Чернышева. Можешь сам узнать у своей тетки.
— Я тебе перезвоню. — Рашковский отключился. Он сидел в кабинете с представителями японской фирмы. — Извините меня, — пробормотал он переводчику, — мне нужно на минуту вас покинуть.
Он встал из-за стола, оставив изумленных японцев, и вышел из кабинета. Из приемной он быстро набрал номер Добронравовых.
— Тетя Лиза, добрый день, — быстро сказал Рашковский, — это я, Валя.
— Здравствуй, Валентин, — обрадовалась Елизавета Алексеевна, — ты так редко звонишь.
— Я бываю занят.
Он взглянул на стоявшую рядом с ним Лиду и сделал знак рукой, чтобы она вывела из приемной двух постоянно дежуривших здесь телохранителей. Лида испуганно кивнула, показывая парням на дверь.
— Тетя Лиза, я хотел узнать у вас насчет одного человека, — сказал Рашковский, усаживаясь на стол, — вы знаете Марину Владимировну Чернышеву?
— Мариночку? Конечно, знаю. Очень толковый, надежный человек. И красивая женщина. А почему ты спрашиваешь?
— Как давно вы ее знаете?
— Давно. Уже много лет. Кажется, лет двенадцать или тринадцать. Она защищала у нас диссертацию и много консультировалась со мной. У нее была очень интересная тема…
— Подождите, — довольно невежливо перебил ее Рашковский, — это действительно было двенадцать лет назад?
— Да, конечно. Она защитилась у нас на кафедре.
— Где она тогда работала?
— В каком-то закрытом учреждении. Кажется, их называли «почтовыми ящиками». Сейчас она тоже работает в каком-то закрытом институте. Очень умная женщина. Жаль, что у нее не сложилась личная жизнь…
— Как это не сложилась?
— У нее нет мужа. Кажется, он погиб много лет назад, или они развелись, и потом он погиб. Я подробности не знаю, не уточняла. А сынишка у нее был хороший, очень хороший мальчик. Сейчас он уже взрослый.
— Значит, вы ее знаете много лет?
— Да, конечно, знаю. — Она несколько увлеклась. Рашковский не так часто звонил своей тетке, к тому же он всегда торопился, и поэтому сработал «эффект исповедальности». Когда разговаривают два человека и один невольно подлаживается под второго, он часто говорит не совсем то, что думает, а именно то, что хочет услышать первый. Так и Елизавета Алексеевна невольно увлеклась и несколько преувеличила свои отношения с Чернышевой. — Мы общаемся уже двенадцать лет, — добавила она, не уточняя, что в этот период включен и довольно долгий срок, когда они не виделись. Но она сказала именно то, что хотел слышать Рашковский.