Инстинкт женщины
Шрифт:
— Извините, вы Михаил Григорьевич? — начала Марина, хотя ошибиться было невозможно. Мешковатый пиджак, сидящий на тощем мужичке, словно на вешалке, несвежий галстук, чуть сдвинутый набок, заполошный взгляд — типичный трудоголик, на котором держится вся работа деканата.
— Вам звонили относительно меня, — улыбаясь, сказала женщина, — я хотела бы задать несколько вопросов.
— Марина Владимировна? — заглянул в свою тетрадь заместитель декана. — Да, мне звонили из ректората. Вы защищали у нас кандидатскую
— Много лет назад. Тогда одним из моих руководителей была Елизавета Алексеевна Добронравова. Я бы хотела ее увидеть. Я думаю поработать над докторской диссертацией, — объяснила Чернышева.
— Конечно, вы правильно решили, — одобрил он. — Елизавета Алексеевна, правда, не сможет быть вашим научным руководителем, но, безусловно, окажет вам большую помощь в подборе литературы. Сейчас по этой теме переведено много книг. Появились интересные работы.
— Для меня это не главное, — улыбнулась Марина, — я знаю иностранные языки… Английский, французский, испанский.
— И вы только кандидат наук? — спросил он, дурашливо замахав руками. — Считайте, что вы уже доктор. На английском языке можно найти тысячи бесценных работ, которые мы еще не сумели перевести.
— А Елизавета Алексеевна не сможет со мной поработать?
— Конечно, сможет. Но ведь она только кандидат наук, хотя и доцент кафедры. К тому же возраст… — улыбнулся заместитель декана и, спохватившись, что допустил бестактность, добавил: — Но вы не беспокойтесь. В ректорате мне поручили попросить Павла Алексеевича. Он академик, лауреат, заслуженный деятель… Если он согласится, это будет большой удачей. Мне говорили, что вы работаете в каком-то закрытом научно-исследовательском институте. Это верно?
— Верно. Раньше назывался «почтовый ящик».
— Да, да. Ой, извините, — только теперь вспомнил просьбу посетительницы, — вы садитесь, пожалуйста. У нас столько проблем. Я сейчас позову Елизавету Алексеевну.
Она вдруг почувствовала, что за ней следят. Она умела чувствовать на себе чужой взгляд. Марина обернулась. У дверей деканата стоял Андрей.
— Вы будете защищать у нас докторскую? — спросил он несколько ошеломленно.
— Я сейчас приду, — кивнул ей заместитель декана, выбегая из комнаты.
— Это вас не устраивает? — спросила она, вопросительно глядя на молодого человека.
— Я думал, вы актриса, — признался он, — или журналистка. И вы действительно знаете эти языки?
— Знаю, — вздохнула она, — действительно знаю. А почему вы спрашиваете?
— Я говорю по-испански, — признался он.
— Неужели?
Парень интересовал ее все больше и больше. Она давно не видела таких глубоких глаз. По глазам всегда можно сказать, чему они служат — телу или душе. Глаза молодого человека служили его душе.
— Где вы научились говорить по-испански? — спросила она.
— В Мадриде, — ответил он и добавил уже по-испански: — Мне говорят, что я неплохо говорю, но я не уверен в своем произношении.
— Молодец, — похвалила Марина, — произношение безупречное. Вы учились в Мадриде?
— В средней школе, — признался Андрей, — мой отец работал в Мадриде. И я учился там несколько лет. Поэтому неплохо знаю испанский и немного говорю по-английски. А вы действительно работаете в научно-исследовательском институте?
— Да, — кивнула она, — у тебя еще есть вопросы? — она невольно перешла на «ты». Ей казалось, что Андрея она знает уже давно.
— Есть. Как называется ваш институт?
Она покачала головой.
— Сообщаю для сведения, — улыбаясь, сказала она ему, — мой сын в настоящее время находится за рубежом, проходит стажировку в Сорбонне. А сколько тебе лет? — вдруг спросила она у молодого человека.
— Двадцать.
— Значит, мой сын старше тебя. Еще вопросы есть?
— В каком институте вы работаете? — упрямо повторил Андрей.
— Это уже дурно, — заметила она, — не стоит быть таким назойливым.
В этот момент вошел заместитель декана вместе с Елизаветой Алексеевной. Пожилая женщина сразу узнала ее.
— Мариночка, — защебетала она, — сколько лет я тебя не видела.
Пока они целовались, Марина взглянула туда, где недавно стоял Андрей. Там никого не было. Ей стало немного не по себе — зачем обидела парня. Елизавета Алексеевна продолжала щебетать.
— Ты столько лет у нас не появлялась. Ведь уже десять, — вспомнила она, — как твой мальчик?
— Спасибо, хорошо. Он уже взрослый. Сейчас на стажировке в Сорбонне.
— Господи, как летит время, — всплеснула руками Елизавета Алексеевна. — Ты должна обязательно заехать ко мне. Обязательно. Знаешь, как рада будет моя свекровь!
— Она еще жива?
— Представь себе. Ей уже девяносто четыре.
Елизавета Алексеевна разглагольствовала еще минут двадцать. Заместитель декана улыбался. Все знали, как трудно остановить Добронравову, когда она разойдется. За двадцать минут Марина узнала все новости о трех внуках своей собеседницы, о ее новых кошках, о самочувствии ее мужа и сына, о поездке ее дочери в Америку.
— Сейчас она преподает в Бостоне, представляешь? — На ее розовом круглом лице появилось умильное выражение. Она достала фотографию и протянула Марине. — Посмотри-ка, — сказала она, улыбаясь, — это моя дочь. Рядом стоит ее муж. Вот видишь. Ему пятьдесят три, но он кажется значительно старше своих лет. У него больные суставы. Он тоже преподает там, но только в колледже. У них одна девочка. Ты, наверно, помнишь. А у сына уже двое. И оба мальчики. Ты их не видела, он женился десять лет назад.