Институт художественного образования РАО

Щукин Василий Георниевич

Этот замечательный и достаточно обширный район Москвы не стал источником поэтических образов и ни разу не был описан в художественной литературе того времени. Что могло быть причиной этого кажущегося парадокса? На мой взгляд, одной из вероятных причин был отчетливо городской характер этого места, – последнее в еще большей степени относится к району Страстной площади, который также долгое время не становился «героем» художественных произведений. Несмотря на причудливый лабиринт переулков, крутые обрывы, живописные

виды на город и низкую застройку (дворянские особняки были одно- или двухэтажными) Мясницкая, Маросейка и Солянка на всей протяженности оказались в черте города уже в XVI веке, а в эпоху романтизма города только-только еще начинали восприниматься как источники поэтического вдохновения. Городом грядущего «железного века» становился, по мнению романтиков, Петербург, Москва же противостояла ему как город «органический», вросший в живую ткань природы и в историческую традицию. Но особенно поэтичными, согласно традициям сентиментализма и ранних стадий романтизма казались сельские окрестности больших городов. Район Симонова монастыря или Марьина роща больше значили для чувства поэта, нежели старинные палаты близ Старых садов, где собирались вдохновенные почитатели Шеллинга.

Лефортово

Эта тоже некогда загородная местность, расположенная по обеим берегам Яузы (См. Примечание 6), получила репутацию места опасного, связанного с нечистой силой. В литературе эпохи романтизма этот миф нашел яркое отражение в великолепной повести Антония Погорельского «Лафертовская Маковница» (1825), которой восхищался Пушкин, а ровно столетие спустя в не менее замечательной «гофманианской» повести Александра Чаянова, озаглавленной весьма витиевато – «Необычайные, но истинные приключения графа Федора Михайловича Бутурлина, записанные по семейным преданиям московским ботаником Х» (1924). Благородные герои обеих повестей сталкиваются с враждебными действиями нечистой силы, которая пытается запутать их, вовлечь в пространственно-временной лабиринт, «кружить по сторонам», но в конце концов добро всё же побеждает. Инфернальная (то есть «адская», бесовская) репутация Лефортова, по всей вероятности, была связана с памятью о связях этого топоса с немецкой, а следовательно, с «не нашей», нечистой стихией, в особенности с деятельностью «чернокнижника» Брюса, это воистину московского Фауста. Чаянов, который был большим знатоком старой Москвы (4, 8–10), прямо указывает на то обстоятельство, что нечистая сила заинтересовалась его героем, графом Бутурлиным, с того момента, когда тот начал встречаться с Брюсом. К тому же район Лефортова и Горохового поля с окрестностями был тесно связан с жизнью и деятельностью московских мартинистов, а в его границах располагалось несколько масонских локусов.

Позволю себе, однако, ограничиться этим скудными сведениями и отослать читателей к соответствующей работе Т.В. Цивьян, весьма содержательной, воплотившей в себе лучшие традиции структурно-семиотического литературоведения. и посвященной Лефортову с его «чертовщиной» (7, 72–91).

Литература:

1. Галаган Г.Я. [Примечания] // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 17. Л.: Наука, 1976. С. 256–321.

2. Гершензон М.О. Грибоедовская Москва. П.Я. Чаадаев. Очерки прошлого. М.: Московский рабочий, 1989.

3. Долинин А.С. (1928). [Примечания] // Достоевский Ф.М. Письма. Т. I / Под ред. А.С. Долинина. Л.; М.: ГИЗ–«Academia»–Гослитиздат. 593 с.

4. Муравьев В.Б. Творец московской гофманиады // Чаянов А.В. Венецианское зеркало: Повести. М., 1989. C. 5–23.

5. Топоров В.Н. Бытовой контекст русского поэтического шеллингианства (истоки) // Литературный процесс и проблемы литературной культуры: Материалы для обсуждения. Таллин, 1988. C. 73–78.

6. Федоров Г.А. Московский мир Достоевского. Из истории русской художественной культуры ХХ века / Предисл. С.Г. Бочарова и В.Н. Топорова. М.: Языки славянской культуры, 2004.

7. Цивьян Т.В. «Рассказали страшное, дали точный адрес…» (к мифологической топографии Москвы) // Лотмановский сборник. T. 2 / Сост. Е.В. Пермяков. М.: Изд-во РГГУ, 1997. C. 599–614.

Примечания

1. Интересная деталь: метро в Измайлово, далекое, но «сталинское» (из-за проектируемого Стадиона им. И.В. Сталина) провели еще во время войны, в 1943–1944 годах, в то время как станцию «Достоевская» и станцию «Марьина роща», пока что конечную, должны открыть в 2009 году.

2. Долгоруковская улица получила свое название в 1877 году, по случаю двенадцатой годовщины пребывания князя Владимира Андреевича Долгорукова в должности московского генерал-губернатора. Роман «Подросток» был написан на два года раньше, когда улица носила имя Новослободской. О выборе Достоевским княжеской фамилии для героев романа см. Галаган 1976: 309–310.

3. По старой английской традиции женщинам входить в клубы не разрешалось. Это касалось и Московского английского клуба: в нем даже все слуги принадлежали к мужескому полу.

4. Совсем недалеко отсюда, в Сверчковом переулке, жил учитель Тютчева – поэт Сергей Раич.

5. Кстати, собирались они и у князя В.Ф. Одоевского, в Газетном переулке, а это совсем другой, «университетский» локус.

6. Правый берег Яузы – бывший Кукуй или Немецкая слобода вошел в состав Лефортова лишь в начале XIX века.