Институт
Шрифт:
Тим улыбнулся.
– Шеф полиции Сарасоты – Бернадетта Дипино. И бегите уже домой, а то жена заругает.
– Ну да, ну да. С Марси я сам как-нибудь разберусь. – Шериф подался вперед, перегнувшись через собственное брюхо. Его глаза горели ярче, чем прежде. – А вот если я вас попрошу дыхнуть в трубку прямо сейчас, а? Трезвый вы будете – или не очень?
– Так давайте и узнаем, чего зря гадать?
– Да ладно, думаю, в этом нет нужды. Никакой. – Шериф выпрямился, и многострадальное кресло под ним громко взвизгнуло. – Лучше скажите, зачем вам работать обходчиком, да еще в таком
– Мой дед служил ночным обходчиком в городе Хиббинг, Миннесота. Там еще Боб Дилан родился, слыхали? Ну вот, дед там работал на пенсии, а в молодости тоже был копом. Глядя на него, я и захотел стать полицейским. А как ваше объявление увидел, так сразу подумал… – Тим умолк. А что он, собственно, подумал? Вроде и мыслей-то особых не было, равно как и две недели назад, когда он нанимался рабочим на перерабатывающий завод. Совершенно пустая голова. Тим рассудил, что это запросто может быть признаком некоего внутреннего кризиса.
– Пошли по стопам деда, стало быть. Ну-ну. – Шериф Джон сцепил руки над своим внушительным брюхом и уставился на Тима; его проницательные глазки поблескивали в сальных карманах глазниц. – Небось, решили, что уже вышли на покой? Коротаете последние деньки? Не рановато ли вам, а?
– Ну, с полицией я точно покончил. Назад пути нет. Один приятель обещал устроить меня охранником в Нью-Йорке, а мне давно хотелось сменить обстановку. Но для этого ведь необязательно ехать в Нью-Йорк. – На самом деле Тиму хотелось сменить не обстановку, а свой настрой. Работа ночным обходчиком вряд ли поможет это сделать, хотя как знать…
– Разведены, говорите?
– Да.
– Дети есть?
– Нет. Жена хотела детей, а я не хотел. Не созрел еще.
Шериф Джон пробежал глазами по анкете Тима.
– Тут написано, что вам сорок два. Уж к сорока-то годам обычно созревают, а если нет… – Он умолк и в лучших полицейских традициях стал ждать, когда Тим закончит предложение за него. Не тут-то было. – В общем, когда-нибудь вы и поедете в Нью-Йорк, а пока что решили плыть по течению и никуда не торопиться, я правильно понял?
Да, шериф понял все правильно.
– Если я дам вам работу, откуда мне знать, что через две недели или через месяц вы дальше не поплывете? Дюпрей – не самый интересный городишко в мире и даже в Южной Каролине. Я это к чему… рассчитывать-то на вас можно? Или не стоит?
– Никуда я не поплыву, не бойтесь, – пока работа есть. Вы ведь всегда можете меня уволить, так? А я, если решу плыть дальше, предупрежу вас заранее. Даю слово.
– На такую зарплату не проживете.
Тим пожал плечами.
– Подыщу еще что-нибудь. Думаю, я тут буду не единственный, кто на двух работах крутится. И потом, я подкопил немного – для начала хватит.
Шериф Джон посидел с минуту, подумал, затем встал – на удивление быстро и ловко для человека его комплекции.
– Приходите завтра утром, и мы все решим. Часиков в десять будет нормально.
А вы тем временем успеете позвонить в полицию Сарасоты, подумал Тим, и проверить мою историю. А заодно узнать, нет ли на моей репутации еще каких пятен.
Он тоже встал и протянул шерифу руку. Тот пожал ее – крепко и уверенно.
– Где вы сегодня ночуете, мистер Джемисон?
– В том мотеле, если там есть свободные номера.
– У Норберта номеров хоть завались, – сказал шериф. – И дурить он вас не станет: вы еще немного похожи на копа. Если нормально переносите жареное – советую заглянуть к Беверли, там с семи вечера кормят. Лично я предпочитаю печенку с луком.
– Спасибо за совет. И за собеседование.
– Не за что. Славно поболтали. Когда придете заселяться в мотель, скажите Норберту, что шериф Джон велел вас не обижать. Пусть выдаст вам хорошую комнату.
– Так и скажу.
– Но койку все же осмотрите, перед тем как лечь.
Тим улыбнулся.
– Да, меня ваши коллеги уже предупредили.
Тим поужинал в закусочной «У Беверли» – жареная курица, зеленые бобы и персиковый пирог. Недурно. С мотелем все обстояло куда хуже: по сравнению с ним предыдущие клоповники показались Тиму прямо-таки дворцами. Кондиционер под окном усердно грохотал, но воздух почти не охлаждал. Из проржавевшей душевой лейки капала вода, и Тиму не удалось ее починить. (В конце концов он положил на дно ванны полотенце, чтобы заглушить надоедливый звук.) Абажур светильника над кроватью был в сигаретных прожогах. Единственная картина – корабль с кровожадно ухмылявшимися чернокожими матросами на борту – висела на стене криво. Тим пытался ее поправить, но она тут же опять скособочилась.
На лужайке перед мотелем стояло раскладное садовое кресло с продавленным сиденьем и ржавыми, как душевая лейка, ножками. Впрочем, сесть Тиму все же удалось: он вытянул ноги и, отбиваясь от мошкары, смотрел на закатное солнце. Оранжевый печной свет пробивался сквозь ветви деревьев, и от этого зрелища Тиму стало тепло и в то же время грустно на душе. В четверть девятого из-за поворота появился очередной товарняк и, одолев переезд, начал уходить за склады на окраине города.
– Чертов «Джорджия саузерн» вечно опаздывает.
Тим обернулся и увидел хозяина – и единственного ночного сотрудника – сего славного заведения. Он был тощий как жердь. Огромная узорчатая жилетка висела на нем, словно на вешалке. Подвернутые снизу штаны защитного цвета обнажали белые носки и древние кеды. Он носил старомодную стрижку под «битлов», которая обрамляла его лицо, отдаленно напоминавшее крысиную морду.
– Да вы что? – сказал Тим.
– А, плевать! – Норберт пожал плечами. – Вечерний поезд все равно мимо чешет. Да и ночной мимо, разве что иной раз дизель для заправки привезет или фрукты с овощами для продуктового. Вон там у нас развязка. – Для наглядности он скрестил два указательных пальца. – Один путь уходит на Атланту, Бирмингем, Хантсвилл и так далее, а второй, из Джексонвилла, – на Чарлстон, Уилмингтон, Ньюпорт-Ньюс. Товарняки здесь днем останавливаются. Грузчиком не думали наняться? На складах обычно требуются люди. Только спина нужна крепкая, не то что у меня.