Инструктор по экстриму
Шрифт:
Она навела перекрестие прицела на оранжевую спецовку. При таком увеличении рабочий даже не вместился целиком в круге объектива. От головы до пояса – не больше. Замечательно!.. Она медленно подвела тонкую паутинку перекрестия к затылку рабочего. Остановила дыхание. Указательный палец начал медленно давить на несуществующий курок. Рабочий, словно почувствовав на затылке нечто неприятное, снял оранжевую кепку и принялся чесать голову…
Ну все! Хватит дразнить себя конфеткой. Она отошла от окна, положила оптику в кейс и стала просматривать свежие газеты. Ее взгляд схватывал только заголовки. «Бензиновый кризис идет на убыль», «Повторится ли 17 августа», «За свой трюк каскадер Ухловский
Криминальную хронику она тоже внимательно просмотрела, но ничего интересного не нашла. Ни слова, ни полслова о том, что случилось на Истукане. Мелкие кражи, хулиганства, пьяные драки. За минувшую неделю зарегистрировано всего два несчастных случая со смертельным исходом: один отдыхающий уснул в постели с сигаретой и сгорел вместе с флигелем, а второй в нетрезвом состоянии купался в шторм.
Отложив газеты, она принялась разбирать рюкзак. Одежду – стопкой – в платяной шкаф, кейс – под матрац. Отнесла в душевую всю свою косметику: зубную щетку, пасту «For smoking», шампунь «Raceboy», одеколон «Crossmen» и маленькое полосатое полотенце. На прикроватную тумбочку поставила фотографию в золоченой рамке; некоторое время любовалась портретом, поднесла к губам, поцеловала, потом сунула его под подушку.
Сладко потянувшись, она встала напротив большого зеркала, вмонтированного в дверь платяного шкафа, и стала раздеваться. Когда на ней остались только черные трусы и лифчик, она, слегка присев, медленно подняла над головой руки и согнула их в локтях. «Мышцы все-таки еще тонкие, – подумала она. – Совсем еще женские. Надо нагрузить бицепс. Десять подходов по десять движений ежедневно. Через слезы, через силу!»
Медленно, словно исполняя какой-то танец, она опустила руки по большой дуге, сцепила их на уровне пояса и, плавно повернувшись к зеркалу боком, напрягла грудь… В зеркале, напротив нее, со страшным, искаженным лицом стояло смуглое, жилистое существо, одетое в женское белье.
– Не то!! Все не то!! – вдруг крикнула она, в ярости сорвала с себя лифчик и швырнула его в зеркало.
Как она ненавидела эту деталь женского туалета! Как ненавидела свою грудь – маленькую, неразвитую, как у девочки, почти расплющенную изнутри накачанными, неестественно выпуклыми грудными мышцами и все-таки еще не утратившую женских очертаний. Как ненавидела в себе ничтожные остатки женственности!
Глава 3
1
Некрасов потянулся ложкой к котелку, чтобы попробовать варево на соль, но обжег руку. Обошел костер, попытался дотянуться с другой стороны – тот же результат. Он выругался, закинул ложку в кусты и сел на большой плоский камень лицом к закату.
Он не мог понять, откуда берутся такие идиоты вроде Шубина или Веры Авдеевны, которые добровольно соглашаются участвовать в этом изуверском походе, да еще платят за это деньги. Сам он пошел только ради того, чтобы заработать, да и то потому, что ситуация сложилась безвыходная. Год назад взяли с женой валютный кредит, купили квартиру, сделали ремонт. Были уверены, что за два года без особых усилий рассчитаются с долгами: жена торговала на вещевом рынке, а он в перерывах между съемками гонял подержанные «тачки» из
Внизу, по округлым речным камням, носился Брагин. Он рычал, изображая из себя то ли медведя, то ли какого-то отвязанного психопата. В одних джинсах, волосатый, черный, ноги короткие, кривые. Элла в длинном сарафане зашла в воду по колени, подняла мокрый подол, подвязала его повыше, чтобы Брагину были видны ее ноги, и стала плескать в него водой. Любовь! Брагин наконец «догнал» Эллу, подхватил ее на руки, вынес через бурный поток на берег. Она обняла его за шею, стала яростно целовать. Брагин остановился, качнулся и, потеряв равновесие, вместе с Эллой рухнул в воду. Визг, смех, брызги, восторг…
– Интересно, что сказал бы ее муж, если бы увидел это…
Некрасов обернулся. За его спиной стояла Вера Авдеевна. На ее плечи было накинуто одеяло, похожее на пончо. В руке она держала зажженную сигарету, которую подносила к пухлым губам медленно и редко. В толстых стеклах очков отражалось закатное солнце.
– А почему вы думаете, что у нее есть муж? – равнодушно спросил Некрасов.
– Ох, Володечка, – певуче растягивая слова, весело ответила Вера Авдеевна. – Я уже достаточно старая и опытная Тортила, чтобы безошибочно отличить замужнюю женщину от одинокой… Ты не возражаешь, если я с тобой немножечко посижу? Что-то у меня сегодня ноги не ходят. Вчера, не поверишь, как девочка прыгала, а сегодня тяжело.
Он подвинулся, освобождая часть нагретого солнцем камня.
– У тебя найдется несколько минут со мной поболтать? Здесь, рядом с тобой, так уютно…
Пусть болтает, ему все равно. А за то, что он уделил ей внимание, пусть доведет до ума баланду. Придумали какую-то чушь – дежурный по кухне! И с какой стати он должен готовить на всю ораву? А если он ничего не соображает в кулинарии? Или обладает патологически извращенным вкусом? На первое – супчик из червей, на второе – рагу из птичьего помета с дубовой корой, а на третье – чай из мохового отвара. Не нравится?.. Тогда пусть лысый сам готовит, он за это деньги получает.
Только он подумал об инструкторе, как увидел его. Гера и Мира шли по краю обрыва со стороны леса. Каждый нес охапку сушняка для костра. Некрасов скрипнул зубами.
– Тоже очень живописная парочка, – произнесла Вера Авдеевна очень тихо. – Не слышал, как вчера вечером она в его палатку скреблась?..
– Кто скреблась? – с насмешливой недоверчивостью спросил Некрасов, но сам тотчас покрылся пунцовыми пятнами. – Мира в палатку этого глобуса скреблась?
– Девушка вцепилась в него мертвой хваткой, ни на шаг не отходит, – подтвердила Вера Авдеевна подозрительно равнодушным тоном. – Мне что-то не спалось, давление немного подскочило. И тут слышу ее голос: «Товарищ инструктор, вы не спите? А у меня спальника нет. Спать не в чем». Он из палатки бубнит: как это нет, всем выдавали, час ночи, имей совесть… А она так виновато: «А я его на базе забыла. Мерзну, заснуть не могу».
Некрасов покосился на женщину.
– Ну и что? – с видимым раздражением спросил он и начал заикаться: – Ну и ч-что из того? В чем криминал-то? И что он сделал?
– По-моему, отдал ей свой спальник, – произнесла Вера Авдеевна таким тоном, что ее словам просто невозможно было поверить, и, в свою очередь, покосилась на Некрасова. У нее был цепкий и хитрый взгляд, и толстые линзы не скрывали этого.
Некрасов резко отвернулся от женщины, уставился себе под ноги и стал нервно срывать малиновые цветочки, которые попадались под руку.