Инструктор по выживанию. Чрезвычайное положение
Шрифт:
Нечаянное рандеву напоминало встречу на узкой тропе двух зверей, одинаково сильных, ловких и безжалостных и вовсе не настроенных драться просто так, ради самого процесса. Егор почти физически чувствовал, как в нем в который раз за последние месяцы включились какие-то глубинные инстинкты, не имевшие ничего общего с интеллектом хомо сапиенса. Один господь ведает, как называлось то, что пролегло сейчас меж ними обоими, – то ли телепатия, то ли немалый жизненный опыт, помноженный на те самые обострившиеся у каждого звериные инстинкты. Егор ни за что не смог бы описать словами, как и почему он понял и почувствовал это, но совершенно точно знал, что случайный встречный сам не рад этакому вот тет-а-тет, что у него своих забот выше крыши, и он отнюдь не горит желанием устроить баталию неизвестно с кем… Патронов-то тоже, поди, кот наплакал, а девять граммов в блестящей гильзе сейчас дороже жизни, она-то как раз ничего не стоит в отличие от свинца.
И медленно, очень медленно, держа палец на спусковом
Легко отделался, можно сказать, у таких встреч обычно один исход – в зависимости от своих навыков и умений одна из сторон переходит в категорию «двухсотый», выживший получает бонус: лишние сутки жизни. По-другому никак, ибо в этом мире уже давно нет людей, остались приматы, только предпочитающие белковую пищу, при случае не побрезгуют и себе подобными. Но как быстро, прошло-то всего ничего, меньше полугода с того дня, когда замолчали ТВ и радио, как из московских аэропортов взлетели последние самолеты, увозившие крупную и мелкую шушеру: депутатов, чиновников, банкиров, министров, их родственников и свиту прочь от скатившейся в бездну страны. Но предсказанный пророками конь бледный тут и не валялся, без него обошлось превосходнейшим образом. Да, в самом деле, сколько? Егор прикинул на ходу – получалось три с небольшим месяца, что прошли с августа, всегда злосчастного, тяжелого, несущего с собой одни несчастья для России и угробившего ее наконец, добившего, как агонизировавшего зверя, чтобы не мучилась. Последнего мирного месяца их жизни, когда еще верилось, что все обойдется, что удержится ситуация, сохранится иллюзия стабильности и покоя. Но просчитались. И произошло все не вдруг, не в один день, а назревало долго, как гнойник, и прорвалось, затопило под толщей грязи и крови. В августе, в том самом проклятом августе, а началось все гораздо раньше, накануне тех дней, когда он вернулся в свой родной город, где не был полтора десятка лет, за два месяца до убийства Президента агонизирующей России.
Глава 1
Сбитая ударом палки с пенька гадюка извивалась на траве, скручивала длинное, почти полуметровое, тело кольцами. Ее трехгранная голова с немигающими глазами двигалась в такт движениям прутика. Егор обошел гадину, остановился сбоку и прижал рогатиной шею змеи к траве. Черные кольца исчезли, гадюка вытянулась во всю длину, выгнулась над землей, черный острый хвост стегнул по высокому голенищу ботинка. Егор отбросил тонкую березовую ветку, наклонился, схватил змею за верхнюю часть шеи, уперев указательный палец в основание головы с раздвоенным белым языком. Гадюка билась в руке, изворачивалась, еле слышно шипела и разевала нежно-розовую пасть с тонкими ядовитыми зубами.
– Рот закрой, – Егор рогатиной приоткрыл горловину белого пластикового мешка и швырнул гадюку в компанию полутора десятков пойманных часом ранее змей. Гадюка плюхнулась на тела собратьев, Егор встряхнул мешок, прикинул его вес в руке. Хватит или добавить туда еще парочку, «на всякий случай»? Привычка делать все основательно и с запасом взяла свое. Егор перенес мешок подальше от огромного, почти по пояс ему муравейника, бросил поклажу на выгоревшую к концу августа траву. Минут через пять в мешок отправился еще один аспид – неопасный, зато упитанный и юркий уж. Соплеменники встретили его дружным шипением и жутковатым сухим шорохом свившихся в клубок тел. Егор с мешком в руке перебрался через сухую валежину и медленно спускался к еле заметному на дне оврага ручью. Или лучше вернуться назад, к старой просеке? Там, в стволах поваленных деревьев, оказался настоящий гадюшник. В погожий день конца лета твари выбрались погреться на солнышке, но оказались чуткими и проворными. Куда ни глянь, только и видишь, как мелькают стремительные черные полосы – тела, хвосты и головы расползающихся по укрытиям гадюк. Вот и пришлось столько времени провозиться – пока одну поймаешь, три сбегут. Еще бы парочку ужиков – и хватит. Может, их к воде в жару потянет… Охоту оборвал звонок мобильника. Егор взял рогатину под мышку и вытащил телефон из бокового кармана на штанине.
– Егор? – услышал он недовольное ворчание бригадира. – Где тебя носит? Мы уезжаем,
– Понял, я сейчас, – крикнул в трубку Егор, – не уезжайте! Минут пять еще или семь, я быстро!
Из телефона что-то квакнули в ответ, Егор нажал «отбой», обмотал ладонь шуршащей пластиковой горловиной мешка и рванул вверх по склону, прочь от ручья. Через просеку, распугивая вернувшихся «позагорать» гадюк, мимо ельника и зарослей одичавшей малины хода до коттеджного поселка было ровно пять минут. «Уазик» Егор увидел издалека, машина стояла за воротами ближайшего к лесу коттеджа, у открытой задней дверцы «козлика» курил Валерка, сын Виктора Петровича. Сам бригадир развалился на переднем сиденье, провел ладонью по вспотевшей лысине, глянул мельком на бегущего к машине Егора и отвернулся. Нервничает начальство, оно и понятно – почти три месяца даром отработали, весь сезон псу под хвост. А ведь как все хорошо начиналось – и работа, и сроки, и деньги хорошие, хозяин даже торговаться не стал. Теперь-то понятно, почему он таким сговорчивым оказался. Ничего, еще не вечер.
Валерка увидел Егора, махнул ему рукой и бросил окурок в залитую водой колею разбитого проселка.
– Поехали! – он устроился на водительском сиденье, потянулся ключом к замку зажигания.
– Погоди, – Егор остановился перед закрытыми воротами коттеджа.
– Чего ждать?! – проорал ему в спину Виктор Петрович. – Ты и так с самого утра где-то шляешься, без тебя собирались! Надо было вещи твои там оставить! Вот я дурак, не догадался!
– Надо было, – не оборачиваясь, отозвался Егор, не обращая внимания на крик, в котором отчаяния было больше, чем злости. Ничего, пусть орет, если ему от этого легче станет. А то как бы кондратий бригадира не хватил, зря он, что ли, вчера за сердце схватился, когда хозяин приехал. Да не один, а с табором гастарбайтеров с Ярославки и с охраной – парочкой прикормленных мордоворотов с жирными затылками. Егору сразу все понятно стало, он тут же инструмент собрал и в бытовку. А там уже новые жильцы – черные, мелкие, с узкими блестящими глазками. Кое-как удалось договориться, что славяне съедут завтра, о деньгах речь вообще не шла. «Пошли вон» – и весь разговор, десять таджиков дешевле одного русского обходятся. Ночевать «талибам» пришлось во дворе. Охранники засели в недостроенном коттедже, дежурили по очереди, заставляя вмиг озверевшие обе стороны соблюдать вооруженный нейтралитет. «Талибы» плевались и шипели не хуже гадюк, шабашники емко и доходчиво объясняли дикарям, в чем именно и почему те не правы. Успокоились все далеко за полночь, Егор покидал свои пожитки в рюкзак, подождал, пока все уснут, и с рассветом сбежал в лес. Думал, что обернется быстро, но не угадал, забрел сначала в болото, потом бродил в густом тумане, внимательно глядя под ноги, потом ждал, сидя на стволе поваленной ольхи, когда густая белесая мгла растает под лучами солнца. И вот стоит теперь перед наглухо закрытыми воротами коттеджа, хозяин которого должен ему денег. И неплохую сумму, между прочим, на эти деньги полгода запросто прожить можно, без роскоши и изысков, естественно. То есть как обычно.
– Все, едем! – бригадир грохнул дверцей, двигатель «козлика» завелся и заурчал. Егор оторвался от созерцания глухой металлической створки, развернулся и подошел к машине. Виктор Петрович исподлобья воззрился на плотника своей бригады, дернул краем рта и пробормотал что-то невнятно. Задняя дверца приоткрылась, но Егор захлопнул ее и положил ладонь на край открытого окна.
– Погоди, Петрович, не торопись. Уехать всегда успеешь, – улыбнулся он, глядя на бледное, несмотря на жару, покрытое испариной лицо бригадира. Неважно он выглядит, как бы чего не вышло. И «Скорая» сюда по ухабам не доберется, а до нее еще дозвониться надо. Валидол, впрочем, есть, в кармане рюкзака, в комплекте с остальным джентльменским набором походной аптечки.
– Чего годить? – седые брови пожилого человека съехались к переносице, он снова провел рукой по лысине и вытер ладонь о джинсовую коленку.
– Тебе деньги нужны? – вкрадчиво спросил Егор.
– Всем нужны! – высказался с заднего сиденья черноволосый коротышка Серега, работавший до вчерашнего в бригаде каменщиком.
– Егор, ты не темни, а дело предлагай, – потребовал сидящий в обнимку с огромной клетчатой сумкой Толян, – или поехали. Достало все, – он выругался шепотом и завозился на сиденье, устраиваясь поудобнее. Дохлого Серегу вжало в дверцу, он дернулся недовольно, но промолчал, спорить с Толяном, весом почти в центнер, он не стал.
– Тогда ждите, – Егор встряхнул повисший мешок. «Как бы они там друг друга не сожрали» – но опасения были напрасными. Внутри все оживилось, зашипело, зашуршало, бригадир вздрогнул и уставился на белый узел в руке Егора.
– И сколько ждать? – уже с обычным ехидством недоверчиво поинтересовался он.
– Не знаю, – честно ответил Егор, – может, час, а может, и два. Как доедет.
– И деньги привезет? – это уже сунулся с вопросом Валерка, он вытягивал шею, пытаясь со своего места высмотреть, что там такое прячет за спину Егор.