Инструктор по выживанию. Чрезвычайное положение
Шрифт:
– Вот, – Егор подал парню бутылку воды, – пей и пошли. Нам еще часа два топать.
– Я не могу, – Женька попытался лечь на бок, но Егор дернул его за капюшон куртки.
– Я тебе не смогу, – еще один рывок, еще, и Женька пополз из укрытия, – пойдешь, пойдешь как миленький. Или пристрелю.
Последние слова подействовали, Женька сам поднялся на ноги и поплелся позади. Егор тащил оба рюкзака и поминутно оглядывался. Темнело быстро, Женька запинался и падал, один раз на ровном месте. Пришлось дать ему еще пятнадцать минут передышки и снова, угрожая расправой, гнать
– Уже пришли, – пробормотал он и потащил Женьку к дому, – мы уже на месте. До финиша осталось… Ничего не осталось, стой, – Егор грохнул кулаком по калитке. Судя по звукам, из дома выбежала целая толпа, послышался Лизкин крик, грохнула задвижка. – Заходи, – Егор втолкнул Женьку во двор, сам ввалился следом, – знакомьтесь, – оповестил он оторопевших окружающих, – это Евгений, студент, будет жить у нас. Воды принеси, – это относилось уже к Ольге.
Дед быстренько уволок всех в дом, Пашка еще топтался на крыльце, пока Авдеич не затолкал внутрь и его. Ольга принесла половину ведра ледяной воды и полотенце, схватила рюкзаки и скрылась в доме, Егор стащил с Женьки куртку, заставил парня умыться и повел в дом.
– Ого! – встретил Женьку дружный хор, парень кивнул и промычал что-то вроде «добрый вечер». Егор усадил его на табурет, взял со стола свечу в банке-подсвечнике и посветил Женьке в лицо. Ничего не понятно, от носа до виска расползлась чернота, глаз не открывается, губы дрожат, зубы лязгают. И руки холодные, как у покойника.
– Картошка есть, – доложила из полумрака Ольга, – еще теплая.
– Тащи, – распорядился Егор, открыл дверцу шкафа над головой и на ощупь нашел пластиковую бутылку с самогоном. Женька дрожал, прижавшись к стене, взял из рук Егора кружку, сделал большой глоток и закашлялся.
– Ешь, – перед Женькой появилась сковородка с жареной картошкой, рядом из темноты возникла вилка.
– Переодевайся и спать, – распорядился Егор, – куда бы тебя пристроить… А это что? Откуда? Кто пустил?
Стало так тихо, что слышался стук капель дождя по подоконнику на втором этаже и вой ветра. Егор схватил со стола «подсвечник» и шагнул к лестнице, где на нижней ступеньке сидел кот. Зверь поднял усатую бандитскую морду, наклонил башку и принялся рассматривать Егора. Кончик кошачьего хвоста недовольно постукивал по перилам, глаза светились в полумраке желтым.
– Откуда?
Ответа не последовало. Пашка сбежал первым, шустро уполз по лестнице вверх и затаился там. Следом отступили девчонки, за ними карабкался дед. Ольга встала между котом и Егором и попросила:
– Не выгоняй его, пожалуйста. Он сам пришел, ему тоже плохо, пусть останется.
– Откуда пришел?..
Ольга уже открыла рот, чтобы произнести заготовленную заранее речь, но не успела. Женька сорвался с места и побрел к двери, одной рукой зажимая себе рот, вывалился на крыльцо и повис животом на перилах.
– Мать вашу! – Егор ринулся к нему, подхватил под руки и потащил через двор к сортиру. – Нашел время харч метать, только продукты перевел. Не свались там, я за тобой не полезу.
Егор втолкнул Женьку в дверь и привалился спиной к стене домика, поднял лицо к небу. Странный дождь какой-то, мелкий, колючий и пропадает от дыхания, тает, не долетев до земли. «Зима, крестьянин торжествует. А что – пора, конец октября». Егор грохнул кулаком в дверцу:
– Жив?
– Да, – отозвался Женька, – я сейчас.
– Пожалуйста, – разрешил Егор, – сколько тебе будет угодно. У тебя вся ночь впереди.
Женька показался из домика минуты через три. Через двор прошел сам, умылся еще раз и потащился в дом.
– Возьми, – Ольга подала ему найденное в мешках старье, – оно чистое и сухое.
– Давай, быстро, – Егор помог Женьке переодеться, отдал Ольге его барахло и только сейчас сообразил, что спать парню негде. Наверху все забито, кресло неприкосновенно, остается последний вариант.
Мешки из-под лестницы переехали наверх, на свободный кусок пола лег старый матрас в белую и синюю полоску, позаимствованный в доме Тихоновых. Пригодилась прихваченная там же лоскутная подушка, вместо одеяла Егор бросил на «ложе» отцовский бушлат.
– Прошу, – он приглашающе махнул рукой, – приятных сновидений…
– Он как Гарри Поттер.
Егор поднял голову на Дашкин голос, Женька застыл столбом посреди кухни и уставился в темноту, Ольга фыркнула еле слышно.
– Как кто? – не понял Егор, но Дашка уже развивала свою мысль дальше:
– Он тоже сначала жил под лестницей, пока не уехал учиться в Хогвардс, – заявила она изумленным слушателям, но ясности это не прибавило.
– Хорошо, – покладисто согласился Женька, – согласен. Мне все равно, – и проковылял мимо Егора, плюхнулся на матрас и свернулся в клубок.
– Спать.
Егор доел остатки картошки, задул свечу, выволок свое кресло, разулся и улегся, накрывшись курткой. Все успокоилось через четверть часа, он слышал тихое дыхание измученного Женьки и стук первых колючих снежинок по стеклам. И тихие, еле слышные шаги мягких лап – это кот сбежал по лестнице вниз, обследовал отрубившегося Женьку и подошел к креслу. В темноте блеснули желтые глазища, кот подобрался, примериваясь к прыжку.
– Даже не думай, – прошептал Егор, – и близко не подходи, или выкину. Пойдешь в город крыс ловить, их там полно. Брысь! – шикнул он на кота. Тот сдал назад, развернулся и поскакал по ступенькам наверх, к печке.
Через неделю Женькин кровоподтек стал желтым, а еще через несколько дней от него не осталось и следа. Тощий, коротко остриженный, в своих нелепых кроссовках и куртке, он таскался за Егором, как хвост, и все пытался найти себе занятие.
– Книжку почитай, – предлагал ему Егор, но «Историей» прочно завладел дед. Через две недели после появления Женьки любой – от Лизки до оказавшегося серым, в бурую полоску кота – стали специалистами по истории России, начиная со времен скифов и славян до Смутного времени включительно.