Интеллектуальный слой в советском обществе
Шрифт:
придерживались 15% выходцев из специалистов , 13,5 служащих , 6,5 рабочих и 7,1 крестьян. В престижных тогда сферах
деятельности (наука, конструирование) выходцев из специалистов занято было вдвое больше, чем в непрестижных (производство) -
67,8 и 32,2% соответственно; у выходцев из служащих эти показатели составляют 59,2 и 40,8%, рабочих - 51,9 и 48,1%, крестьян - 51,4
и 48,6%. На "отлично" защищали диплом 53,3% детей специалистов, 52,7 - служащих, 41,4 - рабочих
высокой доле выходцев из образованного слоя среди научных работников свидетельствуют практически все публиковавшиеся
данные. В частности, в СОАН (1976 г.) из него происходило 70% научных работников (321), в ЛОАН и среди преподавателей
технических вузов Ленинграда - более 60%, среди аспирантов ЛГУ- 75,4% (322). Если в целом слой специалистов пополнялся из
образованной среды меньше, чем наполовину (особенно ИТР предприятий), то сотрудников конструкторских подразделений - почти
на 60%, сотрудников отраслевых НИИ - до 70%, академических институтов - более, чем на 80%.
Научная среда из всех профессиональных групп интеллектуального слоя, по-видимому, в наименьшей степени отвечала советским
представлениям о "правильном" социальном составе. Например, среди востоковедов всех специальностей (историки, филологи,
экономисты), работавших в 1917-1991 гг., несмотря на значительную долю "национальных" кадров Закавказья и Средней Азии (с
существенно более низкой долей выходцев из интеллигенции), из образованого слоя происходили 76,3% (см. табл. 187), причем доля
выходцев из этой среды не опускалась ниже 57-59% даже в поколении родившихся в 1901-1920 гг.; среди родившихся в 20-е годы она
составила 3/4, в 30-40-е - превышала 80%, а среди самого молодого поколения - родившихся в 50-х годах (т.е. третьего поколения уже
советской интеллигенции) - составила 92,7% (без учета "национальных кадров" даже 94,6%) (323). Причем ряд научных отраслей
(например, физико-математические или медицинские) отличался еще более высокой долей выходцев из интеллектуального слоя.
Социальный состав научных работников находился, как правило, в прямой зависимости от их качественного состава: чем последний
был выше - тем выше и доля выходцев из образованного слоя (худшая часть научных сотрудников пополнялась обычно за счет лиц,
списанных с производства и партийно-советской работы, а среди этой категории выходцев из интеллигенции было относительно
меньше). Однако он не мог саморегулироваться; единственным временем действия мало-мальски разумной системы замещения
научных должностей был период с 23.12.1955 до 12.05.1962 гг., когда "в целях своевременного освобождения от работы нетворческих
и бесперспективных в научном отношении работников" была введена система периодических конкурсов на занятые должности
заведующих отделами, секторами, лабораториями и старших научных сотрудников (324). Попытки самих ученых освободиться от
балласта, засоряющего их ряды, столкнулись с нетерпимым отношением администраторов (325). Едва ли можно сомневаться, что при
последовательной линии на освобождение научных учреждений от наименее дееспособной части их сотрудников, состав оставшихся
характеризовался бы еще более высокой долей потомственных членов образованного слоя. Не исключено, что именно это
обстоятельство послужило причиной позиции руководства (учитывая, насколько вообще большое значение придавалось в СССР
"правильному" социальному составу элитных групп общества) (326).
Обобщая вышеизложенное, можно констатировать, что, несмотря на все предпринимаемые меры, советским властям не удалось в
полной мере выполнить поставленные задачи в сфере "оптимизации" социального состава интеллектуального слоя. Решающие усилия
были предприняты в 20-30-х годах. В 1929 г. около 60% всего интеллектуального слоя еще составляли лица, относившиеся к нему до
революции, и их дети. Однако уже к концу 30-х годов доля этой категории снизилась до 20-25%. Большевикам не удалось полностью
отстранить представителей старой интеллигенции, потому что для нужд государственного выживания требовался хотя бы какой-то
минимум по-настоящему образованных людей. Пришлось допустить и некоторое пополнение нового поколения интеллигенции из той
же среды, кроме того, часть выходцев из старого образованного слоя смогла поступить в вузы, пробыв какое-то время в качестве
рабочих.
Однако если и не удалось снизить процент выходцев из образованного слоя в составе интеллигенции до такой степени, чтобы он
соответствовал удельному весу этого слоя во всем населении страны, то в целом задача создания новой, особого рода советской
интеллигенции была выполнена: это была более чем на 3/4 интеллигенции в первом поколении, мало отличавшаяся по культурному
уровню от массы населения. С 60-х годов, когда усилился приток в состав интеллектуального слоя детей уже советских
интеллигентов, общая доля выходцев из интеллигентских семей в его составе несколько повысилась (примерно до 30%), но, медленно
увеличиваясь и в дальнейшем, не превысила к 80-м годам 40-45%. В большинстве своем советский образованный слой так и остался