Интеллидженсер
Шрифт:
— Слейд, — сказал он.
— Это Кейт. Я почистилась и на пути к «Пьеру». С кем я встречаюсь?
— Сидро Медина. Оксфордский недоучка, оказавшийся финансовым магом и волшебником. Тридцати с чем-то плейбой с даром Мидаса. [3] Один из наших постоянных клиентов в Европе — он в основном пользуется лондонским офисом — для прослеживания бухгалтерских махинаций. Вернулся домой вчера после ужина, увидел у себя в кабинете мертвеца и шарящих повсюду полицейских. Несостоявшийся вор подобрался к манускрипту шестнадцатого века, написанному на неизвестном языке. На него примерно неделю назад наткнулись рабочие Медины, где-то что-то обновляя. Медина хочет
3
Согласно греческому мифу, все, к чему ни прикасался фракийский царь Мидас, превращалось в золото.
— Почему он не показал манускрипт эксперту в ближайшем музее или аукционщику?
— Он и собирался. Но один из ребят в нашем лондонском офисе упомянул ему про твое образование. И он решил, что от тебя проку будет куда больше. У какого-нибудь другого специалиста по Возрождению опыта, возможно, больше, зато он не знаком с методами следствия и не способен объединить исторические факты с полицейской работой. А ты идеально подходишь, чтобы по кусочкам восстановить всю картину. У него в Нью-Йорке еще какое-то дело, и он прилетел утром.
— Усекла. Ну, я уже здесь. Скоро дам о себе знать.
Уютный круг чайной комнаты отеля «Пьер» полнился тихими разговорами. Кейт одобрила ее элегантную пышность — фрески, сочетавшие классические сцены с изображениями идолов нью-йоркского общества шестидесятых годов, изукрашенные раззолоченные канделябры, два полукружия лестницы и огромная ваза с букетом куда выше нее. По стенам были расставлены девять столиков, кресла и банкетки обиты гобеленовой тканью.
Кейт почувствовала, что это изысканное окружение просто идеальное место для начала расследования букинистической тайны, приятная перемена после напряжения ее последнего задания. Не то чтобы ее пугали опасности, но порой ей не хватало ее прежней жизни: тихого уголка в богатой библиотеке, радости погружения в иные места и времена, наслаждения от сдирания слоев, затемнявших тему, которая завораживала ее все больше с каждой перевернутой страницей. Во всяком случае, для Кейт это был источник пьянящего возбуждения. Ее соседка по комнате в общежитии постоянно угрожала натравить на нее патруль, искореняющий зубрил, а если она пыталась поработать еще в субботний вечер, включала на полную мощность скверную норвежскую музыку.
Кейт назвала себя метрдотелю, а затем проследила его взгляд до столика своего клиента. О-о! Нет, не потому что Медина был красив по общепринятым стандартам. Слишком заметный нос — орлиный, собственно говоря, — а подбородок и скулы такие острые, что о них можно порезаться. Губы чуть полноватые. Но это лицо приковывало внимание. Обрамленное короткими неухоженными светлыми волосами, оно заставляло вас остановиться и смотреть, гадая, что происходит за этой маской.
Пересекая комнату, Кейт заметила фреску на стене за ним. Обнаженная Венера стояла в раковине, а ее ноги обвивал получеловек-полузмей. Ну а эта цыпочка останется холодной со своим первым горячим клиентом, пусть он и может посрамить модель Версаче.
Обернувшись к нему, Кейт поймала такое знакомое выражение! Практически она всякий раз видела его на лицах всех новых клиентов мужского пола. Сначала брови поднимаются в приятном удивлении, что она так привлекательна, а затем губы слегка поджимаются, когда взвешивается ее нежданная молодость.
Он встал, протягивая руку.
— Сидро Медина. Рад познакомиться.
Произношение его, чуть сдобренное испанским акцентом, могло быть приобретено только в одной из закрытых английских школ.
— Я была бы рада пожать вам руку, — сказала Кейт, — но… вчера со мной случилась маленькая неприятность.
Медина посмотрел на нее вопросительно.
Деваться некуда. Она показала ему тыльную сторону ладони. Большой лиловый натек величиной с виноградину вздувался на двух крайних костяшках пальцев.
— Мне кажется, ваша «маленькая неприятность» связана с чьим-то лицом, — заметил он с удивлением. — Пусть я и выгляжу мальчиком из церковного хора…
Как же!
— …но я прекрасно знаю, чем оборачивается хук без перчатки.
— О? Расскажите поподробнее.
Он засмеялся.
— Производит впечатление. Щекочет мое эго и отвлекает внимание от вас. Ну, настаивать не буду. Однако я сгораю от любопытства. Вот уж понятия не имел, что вы, частные детективы в белых воротничках, имеете обыкновение ввязываться в драки, как футбольные фанаты.
— Вовсе нет, — сказала Кейт, что было чистой правдой. Частная детективная компания, в которой она сотрудничала — одна из ведущих в мире, — в действительности была учреждена как крыша для сверхзасекреченного отдела разведывательной службы США. Ее шеф, Джереми Слейд, бывший заместитель директора по операциям ЦРУ, выбрал для маскировки ближайший эквивалент частного сектора, зная, что лучшая ложь прикрывается правдой, насколько возможно. Лишь немногие его агенты знали о двойственном характере компании — те, что вдобавок к текущей работе участвовали в секретных правительственных операциях. Как Кейт. Именно правительственные задания бывали чреваты опасностью и иногда приводили к физическим столкновениям. Как она быстро убедилась, представление, будто частные детективы всегда оказываются втянутыми в драки или хуже, — всего лишь один из мифов поп-культуры.
Но объяснить все это Медине Кейт не могла, а потому сказала:
— Собственно, в драки мы ввязываемся крайне редко. Практически никогда. Но время от времени, если клиент слишком, слишком настойчив…
Медина засмеялся.
— Лондонский офис вчера вечером прислал мне факс вашей био, но там не упомянуто, что вы такая чудесная собеседница.
Пожав плечами, Кейт опустилась в кресло.
Медина тоже сел и продолжал:
— Две гарвардские степени, я поражен. Вы знаете, я не сумел удостоиться хотя бы одной.
— Да, я слышала. Только подумать! Так гибельно для вашей карьеры!
Он снова засмеялся. Польщенно.
— Вы работали над докторской, занимаясь английским Возрождением, когда покинули университет, ведь так?
Кейт кивнула.
— Но что конкретно вы изучали?
— Любознательность… стремление постигать тайны и запретные знания.
— То есть?
— Меня заинтересовало, — продолжала она, — что первая английская оплачиваемая государством шпионская организация возникла практически тогда же, когда англичане начали по-новому искать объяснения космическим тайнам — тайнам Бога, вы понимаете, — исследуя дальние пределы Земли и обращая к небесам первые телескопы. И ведь в те дни любознательность отнюдь не причислялась к добродетелям, как сегодня. Я…
— Что, собственно, вы имеете в виду? — перебил Медина.
— М-м-м… средневековые богословы были склонны осуждать любопытство, излишнюю любознательность, как порок, и если вы зондировали небесные тайны, это было ересью. Черной магией. Узколобые церковники елизаветинского времени оставались на тех же позициях, так что некоторые исследования могли навлечь на вас неприятности со стороны правительства — ну, например, сомнения в существовании ада или в том, что Земля действительно центр Вселенной. Ну, как бы то ни было, мне захотелось сравнить их между собой. Обдумать, какой тип знания было опасней исследовать — государственные секреты или Божьи?