Интендант третьего ранга
Шрифт:
Крайнев хмыкнул.
– Последний вопрос!
– поднял руки Дюжий.
– Что с моим отцом?
– Интендант третьего ранга Брагин погиб, - медленно сказал Крайнев.
– 2 августа 1941 года. Нарвался на немецкий патруль. Похоронен на кладбище деревни Долгий Мох.
– Этого не может быть!
– Сам хоронил. Могила в центре кладбища.
В глазах Дюжего плескалось недоверие. Крайнев встал и принес из зала планшет Брагина и удостоверение личности.
– Вещи вашего отца.
Дюжий развернул удостоверение, и некоторое время внимательно изучал его.
– Все равно не верю, - сказал, откладывая документ.
–
– Это сделал другой человек. 2 августа он случайно оказался рядом с Брагиным. У него не было документов, поэтому взял удостоверение погибшего, заодно - и его имя.
По лицу Дюжего побежали пятна. Он часто задышал, затем побелел.
– Это вы!
– забормотал он.
– Я сам создал легенду… Надо было сразу спросить… Потратил столько денег! Зачем? Ничего бы не было! Я б поступил бы на юридический…
– Жалеете о пенсии отставного прокурора?
Глаза Дюжего стали бешенными.
– Не вам судить!
– он встал.
– Ваш отец был смелым человеком, - сказал Крайнев.
– Будучи раненым, велел везти себя к полевому складу боеприпасов, собираясь его взорвать. Не его вина, что нарвался на немецкий патруль. Он заслужил орден и добрую память.
Дюжий не ответил.
– Мне надо обратно!
– сказал Крайнев.
– Нет!
– отрезал Дюжий.
– Проект закрыт. Я не намерен финансировать то, что мне без нужды.
– Там бой! Гибнут люди…
– Это их судьба… Все, Виктор Иванович, конец. Экстрим завершился. Позабавились, глотнули адреналина, отвели душу… После тихого офиса в Москве приятно побегать, пострелять с теплой мыслью, что за Родину… Очнитесь! Здесь своя война. Давно смотрели телевизор? Мировой финансовый кризис в разгаре! У банка проблемы с ликвидностью, сокращаем расходы, где только можем, а я буду тратить деньги на ваши забавы?
Дюжий повернулся и пошел к дверям.
– Степан Савельевич!
– окликнул Крайнев.
Дюжев с неудовольствием повернулся.
– Ваша установка может направить человека в будущее?
– Только на день, - пожал плечами Дюжий.
– В начале проекта я задавал изобретателю этот вопрос. Он говорил чтото об устойчивых и еще не сформировавшихся хрональных полях.
– День в условиях кризиса - это очень много!
– сказал Крайнев.
– Человек, у которого мозг генерирует поле, совпадающее по частоте с полем установки, может добыть уникальные сведения. Желательно, чтоб он хорошо разбирался в финансах, еще лучше - работал в банке. Он проникает в будущее, считывает и анализирует финансовую информацию: курсы валют, процентные ставки, фондовые индексы, новости о банкротствах и слияниях… И так каждый день.
– Черт!
– Дюжий вернулся и снова сел в кресло.
– Вам, действительно, нужно обратно?
– С этими людьми я делил хлеб и кров, мы вместе воевали и хоронили погибших. Я не могу уйти просто так.
– Чего хотите?
– Завершить дела и попрощаться.
– Двух дней хватит?
– Вполне.
– Договорились!
– Это не все. У меня там жена. Я хочу ее привезти.
– Виктор!
– Дюжий накрыл своей ладонью руку Крайнева.
– Я все понимаю. Первая половина двадцатого века, не испорченные цивилизацией девушки, девственность - норма, а не исключение, чистые, искренние чувства.
– Привыкнет.
– Не уверен. Как ты думаешь ее легализовать? Нужны документы. Не только паспорт; но свидетельство о рождении, документ об образовании…
– Это вопрос денег.
– За деньги ты купишь фальшивки, которые рано или поздно распознают. Что потом? Депортация? Назад в сорок второй?
– Добудем подлинные документы.
– Не с твоими связями. Ладно, предположим, получится. Сколько ей лет?
– Восемнадцать.
– Ребенок! Ты уверен в ее чувствах? Она сумеет сохранить их, после всего, что на нее обрушится? Кого она полюбила? Командира партизанского отряда, героя войны. Здесь превратится в жену скучного банковского служащего, человека со странными для первой половины двадцатого века интересами и пристрастиями. С кем ей поговорить, отвести душу? Ни родных, ни друзей… Начнется разлад, кончится тем, что ты ее бросишь. Что тогда?
Крайнев не ответил.
– Не хотел говорить, но раз коснулось… Думаешь, в нашем времени нет чистых, порядочных, искренних женщин? Напрасно. Их мало, но они есть. Одну ты знаешь.
Крайнев поднял взгляд.
– Это Ольга, - сказал Дюжий.
– Я не прав?
– Прав.
– Что между вами произошло?
Крайнев не ответил.
– Не говори, если не хочешь, - согласился Дюжий.
– Ты ей нравишься. Даже больше, чем просто нравишься. Она не говорит, но я вижу. У меня единственная дочь, Виктор, и единственная наследница. Понятно? Я хочу, чтоб она была счастлива.
Крайнев молчал.
– Ольга говорила, что тебя не интересуют деньги!
– вздохнул Дюжев.
– Я, признаться, не верил. Тем хуже, я начинаю сомневаться в выборе. Бизнесмен не отказывается от выгодной сделки изза личных чувств. Подумай: лучшей жены тебе не найти! Красивая, умная, любящая, добрая… Я прожил жизнь, и знаю что говорю…
– Можно нетактичный вопрос?
– сказал Крайнев.
– Пожалуйста!
– согласился Дюжий.
– Восемь лет назад умерла ваша жена. В Москве появился завидный жених. Еще не старый, крепкий, и очень богатый. Мечта женщины. Думаю, невесты проходу не давали. Наверняка среди них встречались чистые, порядочные, искренние. Почему вы не женились?
Дюжий вскочил.
– Пошел ты к черту!
Хлопнула входная дверь.
"Что отец, что дочь!
– подумал Крайнев.
– Чуть что не по ним, так сразу ругаться! Ладно! Кончено! Жизнью клялся не исчезать, за язык не тянули…"
Он достал изза пояса "люггер", оттянул затвор. Последний патрон Краузе выскочил наружу, Крайнев поймал. Раскрыл руку. Толстенький, как сытый поросенок, патрон маслянисто поблескивал на ладони, словно уверяя: "Не подведу!" "При выстреле в упор пуля вдавит в мозг куски черепа, - размышлял Крайнев, - интересно, это больно? И как долго будет длиться боль? Какойто доктор в Интернете уверял: когда человеку отрубают голову, он чувствует боль еще несколько минут. Может лучше в сердце? Только следует правильно прицелиться. Сердце не слева, как все думают, а за грудиной…"