Интерфейсом об тейбл
Шрифт:
ЧМОК! Я стоял на симпатичном зелененьком склоне в Виртуальной Реальности, где все мужчины сильны, все женщины — красивы, а все дети находятся в розыске за уголовные преступления.
— Лады, — проскрипел мне в ухо Гуннар, — проскочил. Тут вроде тихо-мирно, так что я пока отключу аудио и видео. Обойдемся биотелеметрией. Но прежде всего… Макс?
— Да, Гуннар?
— Ни пуха ни пера, старина. Я показал ему большой палец:
— К черту. Оставь на мою долю пару булочек. (За завтраком мы имели бурную дискуссию по этому вопросу и сошлись на том, что булочки с пророщенной пшеницей и интерфейс данной конструкции — не лучшее сочетание.) В моем ухе раздался щелчок — Гуннар вырубил аудио. Спустя секунду я ощутил затылком что-то вроде «одиночества» — следовательно, Гуннар перестал смотреть на мир моими глазами.
Я
Мой новый, модернизированный до последнего винтика «харлей-ультраглайд».
Хорошо-хорошо, я сам первый признаюсь, что переделывать его было глупо и бессмысленно. Но примерно в три утра я проснулся, обливаясь холодным потом, и глаз сомкнуть уже не смог. Оставалось лишь включить компьютер, надеть очки и чем-нибудь заняться: вот я и потрудился над своим виртуальным мотоциклом. И теперь, благодаря моим новым суперпользовательским талантам и врожденной патологической скрупулезности, железный конь выглядел не менее реальным, чем я. А может, и еще реальнее. Все было при нем: включая монотонное «кап-кап-кап» смазочного масла, Я медленно обошел вокруг мотоцикла, любуясь своим творением. Потом вскочил в седло, натянул свои черные перчатки с заклепками, поправил черные очки, поглядел на свои сальные черные волосы в зеркальце. Одним мановением правой руки сотворил горящую сигарету. Сунул в рот. Глубоко затянулся — и, поперхнувшись, чуть не выкашлял все легкие. Наклонил мотоцикл вправо, чтобы подножка поднялась. Выжал сцепление и поехал вниз по виртуальному склону. Разогнавшись до нужной скорости, включил первую передачу, включил зажигание и дал газ.
Разразившись зловещим, достойным газонокосилки самого бога Тора ревом, 1100 куб. см закаленной милуокской стали, рыча, рыгая и плюясь огнем, ОЖИЛИ! Выпрямившись в седле, я газанул на полную катушку. Со скоростью 100 миль/час мой железный конь переехал кювет у подножия горы, перепрыгнул через четыре полосы запруженного машинами Суперхайвэя и плюхнулся в крайней левой. И как оглашенный помчался в Делмир.
Джек Берроуз, честно говоря, испуганно грыз ногти — только маленькие кровавые объедки оставались. Зато Макс Супер испытывал полный кайф.
Суперхайвэй, 8.12 утр а. Эх, ребятки, как же я был рад, что Ле-Мат не нашептывает мне на ухо и не видит того, что вижу я! Теперь, немного попрактиковавшись, я уже взял хренов кубизм под контроль, научился по желанию включать его и отключать, и все же правда была на стороне Ле-Мата. Делмир с точки зрения суперпользователя действительно походил на картину Фернана Леже [ИнСг] .
Конечно, он оставался все той же тесной тюрьмой из серых инфогромадин, но теперь я видел, что эти громады — не безликие, однотонные монолиты, а удивительно сложные, плотные переплетения трубопроводов, балок, проводов. Этакая помесь нефтеперерабатывающего завода с Центром Помпиду, которую оккупировали и заселили гигантские радиоактивные гусеницы тутового шелкопряда. Я даже сбавил скорость, чтобы полюбоваться этим живым памятником информационной анархии и энтропии и припомнить статью о какой-то теории хаоса из журнала «Ридерз-дайджест» (я ее просмотрел по диагонали в приемной у зубного). «Люди не могут без общения», называлась она. Правило на распространяется на отношения между супругами — но это уже тема для другой статьи.
62
ФЕРНАН ЛЕЖЕ
Французский художник (1881-1955).
И тут я увидел огоньки.
Еще больше сбавил скорость, чтобы разглядеть детали. М-да, каждая из этих крепостей большого бизнеса просто кишела крохотными, стремительными, яркими и пестрыми огоньками — так роятся светлячки в сказочных ледяных замках. Квазилазерные лучи ослепительно-зеленого цвета то и дело протягивались от одной части структуры к другой, или даже из одной корпорации — в другую. И надо сказать, смотрелось неплохо — если вы любите фейерверки на Четвертое июля и световые шоу. «Что же это за огоньки?» — гадал я. «Искры творческого вдохновения?
Это оказалась непристойная, неумело намалеванная карикатура на тему дележа имущества после развода, которую скучающая торговая представительница «Пищепрогресса» послала по факсу бывшей однокурснице в «Диету Лимитед».
Я потратил попусту еще пару минут, хватая все огоньки, какие попадались под руку. Потом отпустил их на волю и пожалел, что негде вымыть мои виртуальные руки. Я в точности установил, что огни были факс-модемами и что их ужасающее большинство использовалось для передачи таких сверхважных материалов, как новейшие анекдоты о блондинках. Чуть поинтереснее — но именно что «чуть» — оказались зеленые лазерные лучи. То были резюме сотрудников, которые хотели обменять коммерческие тайны своей фирмы на хорошую должность у конкурентов.
Сокрушаясь о плачевном конце информационно-компьютерной революции (неужели за это дерьмо боролись?), я вновь включил первую передачу и дал газу.
Делмир, 8.22 утр а. Из-за горизонта показался инфоквартал корпорации МДИ — странно-плоский, полностью лишенный перспективы, как здания из малобюджетных японских мультиков. Притормозив, я съехал на обочину и достал из седельной сумки виртуальный бинокль. Испытующе оглядел МДИ — проверяя, много ли информации можно получить при взгляде извне.
Как выяснилось, немного. Инфоздание МДИ выглядело так, как я, в общем, и ожидал: колоссальное, высокое, широкое, рваное: целые отделы висели безо всякой опоры, держась лишь упорством одного-единственного менеджера, который мертвой хваткой цеплялся за фалды вице-президента. Где-то посреди структурной схемы корпорации в воздухе бессмысленно болтались точки высокооплачиваемых, но ровно ни к чему не привязанных должностей, похожие на слабоумных шмелей. Вначале они меня озадачили — но, присмотревшись к одной из них, я узнал виртуальный символ Скотта Юбермэна.
В общем и целом инфоздание МДИ походило на этакую мобильную скульптуру — насмешку над гравитацией, сварганенную от нечего делать из первых попавшихся обломков каким-нибудь склонным к сарказму художником. И лишь с четвертого или пятого взгляда я заметил, что у него все-таки есть прочное ядро. Только оно и не позволяло всему безобразию превратиться в бизнес-компост. «Все держится на одном, неуклонно приносящим прибыль подразделении», — догадался я. Поставил бинокль на максимальное увеличение и попытался рассмотреть эту единственную опору.
А— а. ТОПР. Кто б сомневался…
Вернув коэффициент увеличения к норме, я завершил рекогносцировку МДИ издалека. Будь у меня неделя, я с большим удовольствием потратил бы ее на картографирование инфопотоков. К примеру, что стоит за этой сияющей паутиной в левом боку «Дайнэмик-Инфотайнмент„? А пульсирующие лазерные лучи? Их же до фига и больше! Ну, самый толстый и зеленый, исходящий из ядра успехов МДИ — прямой канал между кабинетом генерального и Высочайшим Святилищем Менеджмента в Париже, это понятно. Но все эти тоненькие и тихие, снующие между вице-президентским ярусом МДИ и высшими эшелонами наших конкурентов? В чьи окна я загляну, если выслежу эти лучики? «И, — подумал я, вспомнив Катэ из Перераспределения, — какую власть даст мне эта информация?“ Внезапно структура МДИ показалась мне безумно интересной.
Тут зазвонили мои виртуальные часы. Отвернув рукав «косухи», я взглянул на циферблат. Блин, уже 8.30. Мысленно завязав узелок на память, я убрал бинокль в сумку и запустил двигатель. «Эх, будь у меня неделя…» — пробормотал я про себя. Но недели у меня не было. А был всего лишь ограниченный во времени шанс — окошко, которое захлопнется, в лучшем случае, через пятнадцать минут.
Разогнав мотоцикл, я дал газу и поехал разыскивать въезд на стоянку.
Автостоянка МДИ, 8.32. Медленно, с невинным видом я проехал по Фронтально-регистрационной линии, тщательно удостоверился, что никто за мной не наблюдает, нырнул за инфомусорный бак и морфировал в… В безликого (понимайте это буквально) типа, одетого в серый костюм и черную шляпу-котелок.