Интернат, или сундук мертвеца
Шрифт:
— Ты меня понял. — Его не спрашивали, а просто сообщали информацию. — Она нас очень подвела.
Хамид понял, о ком ему говорят.
— Я ее утопил, — сказал он убежденно и сел на кровати. — Как и полагается, в сундук — и в море!
— Паша, — сказали ему уже с теплом в голосе, — мы тебя уважаем, но она должна получить свое. Ты сам не знаешь, во что вляпался. Два дня, и в шести частях. Оставь все части в людном месте, сильно не прячь, чтобы мы побыстрей узнали, что и как.
Трубку положили.
Хамид, упав и ударившись коленкой, не
— Еще раз сначала, — попросил Никитка, привыкший к припадкам Феди. — Только медленно и без комментариев.
Через сорок минут из дешевой гостиницы был доставлен удивленный отстрельщик.
Говорил Никитка, а Хамид, подвывая, ходил туда-сюда перед отстрельщиком и больше всего хотел размазать хорошей оплеухой ухмылку у того на лице.
— Я отзову свой заказ, договорюсь, тебя оставят в живых, — говорил Никитка. — Но на поиски женщины тебе два дня максимум.
Ее надо убить и представить в шести частях в людном месте, — говорил Никитка. — Я так думаю, что лучше всего ее подкинуть поближе к дому этого Слоника, которого она придушила в тюрьме, мне кажется, что вся заваруха из-за этого, — говорил и говорил Никитка. — Как только ты выйдешь конкретно на след, позвони, я подготовлю билет на самолет и твои документы. Если ничего не получится, все равно позвони через день, я скажу тебе, как ты умрешь. Вопросы?
— Что это такое «на шесть частей»? — поинтересовался отстрельщик.
— Голова — это раз! — заорал, не выдержав спокойной беседы, Хамид — Две руки и две ноги — это восемь! Что остается, а?!
— Мне нужны деньги и хорошая прослуш-ка. — Отстрельщик, не замечая Хамида, обращался к Никитке. — Из оружия — нож, я выберу его сам. Да! Еще… Большая дорожная сумка «Аэрофлот». — Он развел в сторону руки. — «Аэрофлот» — самая большая.
— Зачем тебе сумка?! — Хамид не выдержал и дернул отстрельщика за рукав.
— Догадайся, — сказал отстрельщик ласково, освобождая руку.
В начале шестого Зика проснулся и разбудил Далилу. Она смотрела перед собой остановившимися глазами, но приказания горбуна выполняла, в шесть они вышли из дома.
Дул холодный ветер. Зике пришлось вернуться и взять из вещей Далилы большой шарф и куртку. Не верилось, что недавно можно было плавать в воде и получать от этого удовольствие.
Зигизмунд оставил Далилу в маленьком кафе за столиком перед чашкой кофе. Она сразу обхватила чашку руками, все так же уставившись перед собой. В кафе заходили первые посетители — рабочие из соседней типографии, запахло жареной рыбой. Далила все смотрела в серое окно и грела руки.
Зика позвонил в дверь с начищенной до блеска металлической табличкой. Китаец, открывший дверь, невозмутимо провел его в гостиную. Зика протянул адвокату карточку и заговорил
— Ну вот что, — адвокат поднял руку, приказывая замолчать, — я тебе дам денег на похороны, сделай все по-божески, как надо. А девочку посади в самолет сразу после похорон и отправь в Москву. А что она не в себе, так это поправимо. Сделаем так. Приведи ее к восьми часам утра вот сюда. — Адвокат быстро написал на бумажке адрес. — Возьми такси, не ходи пешком, это далеко. Она сразу поправится, уверяю тебя, да и мне польза будет. Да! И приоденься немного, будь так любезен.
Потом адвокат посмотрел на уходящего поляка в окно, подошел к шахматной доске и задумчиво покатал туда-сюда опрокинутую им недавно фигуру.
— Все очень непросто, очень даже непросто, — пробормотал адвокат. — И раз уж тут полно лежачих, убедимся, что они те, за кого себя выдают!
Он прошел на кухню, где Ева в его халате сидела за столом и ела. Адвокат подошел сзади, посмотрел на блестящие черные волосы и провел по ним рукой.
— Доброе утро, — сказал он в ее повернувшееся удивленное лицо. — Прошу познакомиться — это мой слуга, повар и доктор одно-временно. Все что угодно, только не воин. Ты ночью стукнула по голове и обмотала четырьмя рулонами лейкопластыря совершенно безобидного человека.
— Ну прости. — Ева весело посмотрела в застывшее лицо китайца. — Моргни, если ты меня понял! Да, а как его зовут, а то неудобно.
— Его имя переводится приблизительно как Грустный Олень. Не думаю, что ты сможешь даже при необходимости произносить это беспристрастно. Я вообще никак его не зову. Тебе лучше?
— О да! — Ева кивала с набитым ртом.
— Ешче кофе? — спросил по-русски Грустный Олень.
— Заканчивай завтрак, нам пора одеваться, — сказал Еве адвокат, оторвав удивленный взгляд от китайца.
— Я не против, только моя рубашка испорчена, он… меня в ней топил.
— Пять минут на одевание, жду тебя в кабинете.
Ева входила в дверь кабинета с опаской: она думала, что ее шляпа с огромными полями обязательно застрянет.
— Слушай, я в жизни не носила шляп! А эта еще и с вуалью! А мне идет? А почему она черная, это траур? Знаешь, желтый костюм и черная шляпа — это как-то странно. А перчатки надевать?
— Сядь и помолчи. — Адвокат показал на стул возле себя. — Мы едем в морг, там ты должна посмотреть несколько трупов и определить их приблизительный возраст и причину смерти.
— И что тогда будет? — спросила Ева оша-рашенно.
— Считай, что это твоя работа. Ты зарабатываешь на билет в Москву. Я приблизительно знаю, кто ты, так что работа как раз для тебя. Прояви свои таланты сыщика. Одно условие: ни с кем не заговаривать. Повтори.
— Ни с кем не разговаривать.
— Ты ведь хороший специалист — там? — спросил адвокат, вставая.
— Я понимаю приказы с одного раза и привыкла их выполнять, если ты это имеешь в виду.
— Прекрасно. Машина ждет.
— Ты уверен, что мне нужна эта шляпа?