Интернет-журнал "Домашняя лаборатория", 2008 №2
Шрифт:
До сих пор Пит Анайя нервничает по поводу того, что произошло, и в то же время не знает, что толком случилось. Трудно было понять, каким образом к этому делу была причастна медсестра. Возможно, она и была ключевой фигурой в истории, которую рассказал Дэннис. (То, что впоследствии рассказал Анайя, позволяет предположить, что это — одна и та же особа.) Потом я попросил Пита Анайя более подробно рассказать о том, что видел губернатор Монтойя и как он прореагировал на увиденное им внутри ангара.
«Ну, он вышел оттуда… вышел напуганным. Он сказал, что увидел двоих маленьких людей с большими головами… один из них был все еще жив. Они лежали на полу, он вышел и сказал, что оба находятся там, а один — жив. Он был так напуган, когда вышел оттуда, а мне и Рубену не позволили
Упоминание о медсестре, которая посещала Офицерский клуб, а затем исчезла, совпадает с рассказом Дэнниса. Заинтригованный тем, что она могла быть той же медсестрой, о которой говорил бывший работник похоронного бюро, я попытался заставить Пита Анайя вспомнить несколько подробностей об этой молодой женщине.
«Она была по-настоящему милой женщиной, — вспоминал он. — Она была похожа на мою жену. У нее были прекрасные волосы. Однажды на празднике Халоуин я танцевал с ней. Это было до того, как произошел этот случай. Мы с ней дружили. Она иногда заходила к нам на кухню, но я забыл ее имя. Красивая женщина».
Опять-таки не исключено, что мужчина врал или, каким-то образом услышав рассказ Дэнниса, стал развивать собственные фантазии на ту же тему. Но, с другой стороны, это предполагает наличие дара сочинительства, что не кажется правдоподобным в данном случае. Не было для этих фантазий и очевидного мотива, а Пит Анайя казался честным и правдивым. Его жены в то время не было на базе, и сначала она не верила рассказам мужа, но теперь она верит ему и не допускает, что ее муж мог сочинить этот рассказ.
«Моя жена мне не поверила. Она заявила, что мы врем. Но я говорил ей: "Нет, нет, мы не лжем". Я действительно сам все видел. Они не видели, а я видел. Никто не хотел нам больше верить».
Я спросил миссис Анайя, что она помнит о том дне. Она ответила, что помнит, как ее муж вернулся вместе с братом и губернатором. «Муж был очень возбужден и сказал мне, что сенатор остался в машине. Он сказал, что сенатор хочет поговорить с нами… Тот обычно заходил к нам, когда приезжал в город. Поэтому я вышла из дома, губернатор казался напуганным. Он сказал мне: "Знаете в чем дело? Я увидел нечто такое, чего я никогда прежде не видел в жизни". Позже мой муж мне рассказывал, что сенатор увидел двоих маленьких людей, один из них был мертв, а другой — жив». Я спросил миссис Анайя, поверила ли она своему мужу и губернатору… В конце концов они признались, что немного выпили. Может быть, они немного выпили и сильно преувеличили увиденное. Она подтвердила, что они пили, но упорно отрицала, что они были пьяны. «О, нет, нет, нет, нет! О, нет! Он не был пьян. Он был совершенно трезв, когда приехал сюда. Они стали пить, когда пришли в дом..»
«Я поверила ему, — продолжала она, — потому что они были добрыми друзьями, и я знала, что они не будут врать, сенатор был надежным человеком, и я верю каждому его слову». К концу дня, который я провел в семействе Анайя, приехал брат Пита, Рубен. У него нашлось время для того, чтобы изложить мне свою версию событий.
"Ну, во-первых, я был единственным, у кого… Ведь, это была очень закрытая база… У меня одного был пропуск на базу. Сенатор Монтойя, в то время он был помощником губернатора, приехал и попросил отвезти меня немедленно. Он подчеркнул: «немедленно». А я еще удивился: «А какого черта спешить?» Он мне ответил: «Ты должен поторопиться, и захвати с собой Пита». Его голос по телефону казался взволнованным. Я приехал и сказал Питу, что мы захватим Монтойя по пути. У меня было двое приятелей, которые жили неподалеку… Один живет за дорогой в двух кварталах отсюда. Мы подъехали к базе, а военная полиция нас не пускала, но я им сказал, что мне надо, и двое моих знакомых были со мной, они могли быть в моей машине с пропуском, я имел разрешение. Поэтому я захватил их, чтобы вместе с ними встретить помощника губернатора Монтойя.
«Поэтому, естественно, я захотел узнать, что там двигается. Я увидел два тела, покрытые белой простыней, но тела были слишком малы, чтобы принадлежать взрослым мужчинам… Одно тело было не покрыто, оно двигалось. Я сказал: "Какого черта тут происходит?" И спросил медсестру: "Кто они?" Она ответила: "Они не из этого мира". И это было так. И потом Монтойя пошел к машине, он был так напуган, что сел между двоих парней на заднее сиденье, то есть между мной и моим приятелем. В то время он просто повторял то, что увидел, и мы выехали с территории авиабазы. Приехали к дому. Я сказал, что ему следует выпить. У меня была бутыль "Джима Бима", знаете, такая квадратная бутыль. И он просто взял и стал лакать виски из горлышка, буль, буль, буль, и выпил две трети, а потом бухнулся на постель и отключился».
Рассказ Рубена Анайя отличается от рассказа Пита в одном важном моменте: Рубен утверждал, что одно из тел было живым. Хотя есть и другие рассказы, в которых говорится об одной оставшейся в живых жертве катастрофы, в описаниях есть противоречия. Возможно, что Рубен просто приукрашивал свой рассказ. И все же самым важным в его рассказе было то, что он подтверждал в общих чертах рассказ его брата. Я стал настаивать на том, чтобы он подробнее рассказал мне о том, что видел сенатор. «Ну, он мне сказал, что не знает, что это такое», — говорил Рубен. Тут он произнес новое для меня слово — они не были «землянами», или что-то в этом роде. Я спросил его: «Кто же они, чёрт побери?» Он ответил: «Я не знаю! Они меньше, меньше меня, а я довольно маленький! А их глаза как слезы!» И он стал двигать своими глазами. «У них маленький нос, а рот едва различим, то есть когда они лежали». Тут я опять спросил: «Кто же они, чёрт побери?» Он ответил: «Я не знаю. Я не знаю, кто они. Я не знаю». Он очень, очень нервничал".
Я спросил Рубена, заглядывал ли он в ангар, и тот повторил свой рассказ об этом. «Да, я заглянул в ангар и увидел две простыни, под которыми было что-то. Один был с краю… другой немножко в стороне. А на том, кто был в стороне, на нем не было простыни, он все еще двигался».
Возможно, что Рубен немного преувеличивал, но, кажется, непохоже, что он выдумал историю, которую мог подтвердить или опровергнуть его брат, а отчасти и сестры его брата. Может быть, Рубен Анайя что-то увидел в ангаре, хотя Фрэнк Кауфманн не заметил, что кто-либо остался в живых. (Но может быть, хотя существа показались в пустыне мертвыми, один из них был просто без сознания, а потом пришел в себя? Услыхав эти странные истории, можно поверить чему угодно.)
Возможно, все повторяют умышленно сфабрикованные версии одной и той же истории; возможно, они повторяют одну и ту же историю, но, как это часто бывает, разночтения могут быть вызваны разницей в способностях людей к восприятию, памяти и умению воспроизводить одни и те же события. Более того, наличие упомянутых выше субъективных факторов неизбежно вызывает такие отклонения, и это само по себе может свидетельствовать об истинности события, а не о том, что оно вымышлено.
Очевидно, что чем больше вы слышите разные рассказы людей об одном и том же событии, отдельные детали которых совпадают, а другие — нет, тем труднее предположить, что все эти люди врут. Предположить, что один человек преувеличивает или врет напропалую гораздо легче, чем допустить, что целая группа следует его примеру и старательно приукрашивает ложную версию, стараясь добиться правдоподобия для того, чтобы устранить в ней очевидные несуразности.