Интервью под прицелом
Шрифт:
На веранде прибрежного ресторана расположилась компания молодых людей, жителей этого городка. Они лениво наблюдают за малоартистичной корридой. Девушки в простых белых платьях и мужчины — в светлых майках и шортах. Кроме них в ресторане нет других посетителей, впрочем, пустует и частный пляж.
Компания наблюдает за развитием событий на берегу. Мучитель быка — их приятель. Его темные длинные волосы убраны в аккуратный хвост, на подбородке безупречная трехдневная щетина, глаза прикрывают узкие солнцезащитные очки. Он дразнит животное красной тряпкой, которая еще пять минут
Мужчины улюлюкают, подзадоривая быка, и вяло аплодируют удачным, на их взгляд, выпадам тореро. Девушки повизгивают, а временами брезгливо морщатся.
Неожиданно одна из них встает и отправляется к «арене действий»:
— Гера, а давай его искупаем!..
«Герой» корриды, которому уже наскучило истязать безответное животное на берегу, с радостью хватается за новый вариант мучений, он кричит девушке:
— Веревку с яхты притащи!
Девушка танцующей походкой поднимается на белоснежную яхту под названием «Adventure» и, словно лассо, кидает Герману веревку. В следующую минуту петля оказывается на шее раненого быка, и вот уже его с хохотом затаскивают в воду:
— Даешь водное поло! Даешь морское родео!
Герман, забравшийся в море, прямо в костюме пытается привязать быка к красному водному скутеру, а девушке приходит очень интересная идея — оседлать несчастное животное и покататься на нем по бухте.
Но ей никак не удается забраться на его спину, бык отчаянно брыкается.
В это время Герман уже завел мотор гидроцикла, и, вторя его звуку, жалобно замычал бык, задыхающийся от душившей его веревки.
Все кончилось довольно быстро — бык просто захлебнулся в морской воде раньше, чем любитель острых развлечений, хозяин пляжа, а также прибрежного городка и яхты с романтическим названием «Приключение», успел сделать хотя бы один круг.
— Вот мерзость-то! — сказала одна из девушек, наблюдающих за этой сценой с веранды ресторана.
— Ты чего? Бычка пожалела? Так у него все равно судьба одна — шашлык или стейки.
— Да какого черта мне его жалеть! — огрызнулась девица. — Вот пляж весь загадили кровищей и дерьмом, и воду тоже. Какая радость рядом с этой дохлятиной купаться?
— А ладно… Не боись, сейчас Григорию скажем — он все со своими людьми уберет и бычка нам в лучшем виде — на вертеле запечет. — Это ей ответил уже вышедший из воды Герман, настроение которого заметно улучшилось в связи с гибелью животного. В руке он держит отрезанное бычье ухо, которое галантно предлагает девице в качестве утешительного приза.
Словно услышав его слова, из ресторана на веранду вышел его хозяин — югослав Григорий, согласно закивал:
— Конечно, уберем и зажарим. В лучшем виде, не сомневайтесь! — и захохотал оглушительно.
Одна из девушек лениво тыкает вилкой в тарелку с овощным салатом, другая томно обсасывает гигантскую клешню омара. Молодые люди пьют виски со льдом и изредка бросают взгляды в сторону кухни, где бычок на вертеле приобретает все более соблазнительный аромат — жара углей, молодого мяса и специй.
Темнеет стремительно, теплая южная ночь начинается практически внезапно. Сотрудница ресторана выносит на веранду масляные светильники-фонарики, кувшины вина и лед — для следующих порций виски.
Разговор не клеится.
— Уж полночь близится, а Германа все нет, — торжественно декламирует один из мужчин.
Девушки оживляются:
— Да, кстати, а где же Гера. Ушел переодеться и пропал на весь вечер.
— Да Гера опять в казино закатился…
Раздается дружный смех, видимо, посещения Германом местных казино стали уже притчей во языцех.
— Нет, в казино его не пустили, потому что решил он отправиться в самый центр города и опять забыл купить галстук. Он его пытался купить у швейцара, но тот сказал, что родиной не торгует.
— Ладно, наврал с три короба, а теперь помолчи. Когда это я без галстука выезжал?!
Рассказчик вздрогнул от неожиданности, поперхнулся виски, начал откашливаться, а вся компания развернулась и уставилась на незаметно подошедшего Германа.
Он подкрался тихо и незаметно — с кошачьей грацией. Кожаные сандалии на босых ногах, короткие шорты, но поверх них шикарный светлый пиджак и строгий песочного цвета галстук:
— Ну что! Готов наш бычара?
— О, Гера! Где пропадал? А бычок уже цветет и пахнет, ожидая нашей компании и пару кувшинов риохи.
— Тьфу-ты, кислятину такую пить! — сморщилась черноволосая девица, принимавшая участие в сегодняшнем «морском родео». И капризно протянула. — Хочу-у— амонтильядо.
— Да хоть бочку! — довольно кивнул Герман. — Надо новую сделку обмыть.
— Что за сделка? На «городок в табакерке» покупателя нашел?
«Городком в табакерке» компания называла небольшое поселение — десяток шале и дюплексов — неподалеку от Коста-дель-Соль в горах, владельцами которых они являлись по доверенности и все искали выгодных арендаторов или покупателей.
— С этой ерундой сами возитесь, у меня другие интересы! — ухмыльнулся Герман и четким жестом указал в сторону моря.
Словно повинуясь этому жесту, на посадку в бухту заходил небольшой спортивный самолет, эффектно освещаемый лучами заходящего солнца.
— Ого-го! — закричала компания. — Ну ты даешь!
Девушки выскочили из-за стола и, восторженно вереща, бросились разглядывать-ощупывать новенькое приобретение Германа, а заодно кокетничать и зубоскалить с летчиком из рода местных мачо.
Анастасия поднялась сегодня рано. Снились ей вещи неприятные. Отряхиваясь от липкой паутины сна, прошла в ванную комнату, где долго плескала холодной водой себе в лицо, бормотала, рассказывая утекающей воде о своих кошмарах. Это ее бабушка так приучила — рассказать бегущей воде плохой сон, чтобы он ушел, утек с водой, не сбылся бы и забылся навсегда…
Правда, бабушка рассказывала свои сны стремительной ледяной речке Теберда, на берегах которой прожила почти всю жизнь — с тридцать восьмого, когда ее, потомка боковой ветви древнего княжеского рода, коммунисты сослали из «города Ленина» на Кавказ сразу после окончания университета — без права возвращения в Ленинград или Москву.