Шрифт:
Весенний день выдался на редкость пасмурным и серым, моросил мелкий и противный дождь. В этот день на свет планировал появиться слабенький и бледный ребенок с недобором веса.
Глафира – её мать, терзалась в сомнениях. Она не знала, как поступить. Оставлять ли ребёнка
Она даже умудрилась отдаться первому встречному медбрату, тут же, в роддоме, будучи беременной на девятом месяце. Чернявый незнакомец поставил её раком прямо в процедурной. Она придерживала руками свой огромный живот. «Будь поаккуратней», – просила она своего нового партнёра. Он продолжал жесткие и довольно сильные фрикции. Она лишь сладко стонала. Чернявый что есть силы «отдолбил» влагалище. И перекинул своё внимание на задний проход. Сильная горячая струя оросила её пухлую задницу.
Что уж тут говорить… Не могла она ничего поделать со своей страстью и похотью. Желание было гораздо сильнее её. Она всегда шла у него на поводу.
Глафира в эти минуты просто как будто отключалась и не могла себя контролировать.
Ей было всё равно с кем выпить и под кого лечь, лишь бы удовлетворить свою плоть и похоть, вырывавшуюся из недр её тела.
Город, в котором всё это происходило был настолько невзрачным и поизносившимся, что, если я Вам назову его название – оно мало, Вам, о чем скажет. Таких городов в стране много.
Жизнь была беспросветной. Перспектив не было, а вместо них была одна сплошная депрессия и тоска.
Раньше, еще в годы советской власти, это был процветающий регион с работающими предприятиями и улыбающимися людьми, уверенными в своем будущем.
Сейчас же всё, что могло закрыться – закрылось. Всё, что могло «поломаться» в этом городе уже поломалось», как и жизнь большинства людей, живущих в этом городе. Населённый пункт превратился в одну сплошную нерабочую и заброшенную «промзону». Народ обнищал, преступности было хоть отбавляй, медицина практически отсутствовала и была хоть в каком-то виде доступна лишь в более крупном городе, являющимся областным центром. Вечером одинокому человеку было страшно выйти на улицу – обязательно ограбят, а может ещё и поглумятся или даже покалечат.
Мать ещё и ещё раз прокручивала мысль о том, чтобы оставить ребенка в роддоме.
Как она будет воспитывать ребенка? Кому она нужна, да еще с ребенком? Как сможет его прокормить и обеспечить?
Вопросы были правильные, но ответа на них не было.
Но что-то ей подсказывало, какой-то внутренний голос, что ребенка нужно оставить. И что возможно от такой разгульной жизни детей у неё больше никогда не будет.
Родившегося ребенка Глафира назвала Мартой, не мудрствуя лукаво, а положившись на название месяца в котором та родилась.
Конец ознакомительного фрагмента.