Интуиция
Шрифт:
Жители Лос-Анджелеса считают себя более здоровыми, чем соседи, а большинство студентов колледжа верят, что переживут актуарно рассчитанную дату смерти по меньшей мере на 10 лет. В одном из опросов, проведенных среди представителей поколения «беби-бума», трое из четырех респондентов считали, что они выглядят моложе своих сверстников, а четверо из пяти заявляли, что у них меньше морщин, чем у людей их возраста. Во время другого опроса 12% людей признали, что чувствуют себя стариками в своем возрасте, тогда как в 5 раз большее количество людей — 66% — воспринимали себя молодыми. Похоже, что в каждом обществе «все женщины сильны, все мужчины прекрасно выглядят, а все дети вундеркинды». Все это вызывает в памяти шутку Фрейда
А как насчет того, что происходит после того, как мы умрем? В «US News and World Report» были опубликованы данные опроса о том, кто с какой-то степенью вероятности считает, что попадет в рай. Полагали, что небесные врата с радостью распахнутся перед О. Дж. Симпсоном, 19% американцев. В момент проведения опроса в 1997 г. были высказаны более оптимистические прогнозы в отношении Билла Клинтона (52%), принцессы Дианы (60%) и Майкла Джордана (65%). На втором месте по вероятности попадания в рай оказалась мать Тереза (79%). А как вы думаете, кто опередил мать Терезу? Лучшим учеником в классе, с вероятностью попадания в рай 87%, респонденты сочли самих себя.
Защитные самооценочные искажения наиболее очевидны, когда речь идет о социально желательных, субъективно оцениваемых параметрах — таких как «способность к вождению» или «социальные навыки», а не менее субъективных и желанных — «почерк», «способность к прыжкам». А вы тоже ставите свои способности к вождению и социальные навыки выше, чем свой почерк и умение прыгать? Студенты с большей вероятностью считали себя выше других в отношении «моральных устоев», а не «интеллекта». Люди, проживающие на одной территории, склонны считать, что они больше, чем жители других регионов, заботятсяоб окружающей среде, голодающих и прочих социальных проблемах, хотя и не считают, что они больше делаютв этой области, тратя больше времени и денег. Если это субъективно и если это хорошо, то это, конечно, о нас.
Субъективные параметры дают нам простор в определении собственных навыков. Оценка собственной «способности к лидерству» позволяет нам представить себе образ эффективного руководителя, чей стиль напоминает наш собственный. Оценивая свои «спортивные способности», мы склонны размышлять о плавании и игре в гольф, а не о регулярных провалах на уроках физкультуры в школе. В одном из опросов, проведенных среди 829 тысяч старшеклассников, 0% (это не опечатка!) оценили себя ниже среднего показателя в отношении такого субъективного и желанного критерия, как «способность ладить с окружающими»; 60% поместили себя в 10% лучших, а 25% — вообще в 1% людей с наилучшими способностями. Невольно вспоминаешь Элизабет Баррет Браунинг: «Как я люблю себя? Дайте мне подсчитать различные способы!»
Ложный консенсус и уникальность.Мы еще больше укрепляем собственный образ своего Я, ложно воспринимая то, насколько похожи мысли и поступки других людей на наши собственные. Что касается нашего собственного мнения, то мы видим поддержку нашей позиции, переоценивая степень согласия окружающих с нами. Если мы выступаем за что-то, то предполагаем, что и остальные ратуют за то же самое. Те, кто является носителем негативных идей — например, относительно представителей другой расы, — считают, что окружающие разделяют их точку зрения. То, как мы воспринимаем окружающих, многое говорит о нас самих.
Когда мы совершаем скверный поступок или проваливаем порученное дело, мы можем уверять себя, что такие ошибки — дело обычное. После того как один человек солжет другому, он начинает считать того бесчестным: «Да, я солгал. А кто не врет?» Те, кто курит, обманывает своих супругов или мошенничает при уплате налогов, обычно переоценивают количество других людей, которые делают то же самое. Издатель журнала «Penthouse» Боб Гуччионе может стать прекрасной иллюстрацией этого «эффекта ложного консенсуса». Он так прокомментировал результаты национального опроса, в ходе которого 83% взрослых респондентов заявили о том, что у них был только один (или вообще не было) сексуальный партнер за последний год: «Удивительно тупо и невероятно. Я бы сказал, что пять партнерш за год — это средний показатель для мужчин».
Ложный консенсус отчасти обусловлен тем, что при отсутствии информации мы приписываем свои знания и реакции окружающим. Один из профессоров попросил своих студентов предположить, у скольких процентов из них есть мобильные телефоны. Не зная наверняка, они были склонны приписывать окружающим свою собственную ситуацию. Те, у кого были мобильники, предположили, что у 65%; те, у кого их не было, предположили, что у 40% (истина была посередине). Очень легко переоценить относительно редкие проявления негативного поведения. Если 20% людей лгут, то количество лжецов легко переоценить. Опять-таки, мы сильнее тяготеем к тем людям, которые разделяют наши установки и формы поведения, после чего мы судим мир на основе того, что знаем. Возможно, именно поэтому Памела Андерсон Ли сказала: «Все говорят, что я плод пластической хирургии с головы до ног, что я не могу стоять рядом с батареей — боюсь расплавиться... Да, у меня есть грудные имплантаты, но они есть у всех в Лос-Анджелесе».
Что касается наших способностейили хороших поступков, то мы более склонны интуитивно демонстрировать эффект ложной уникальности. Если наши ошибки выглядят абсолютно нормальными, то наши таланты и добродетели — это нечто особенное. Например, те, кто много пьет, но при этом пользуется ремнями безопасности, переоценивают (ложный консенсус) количество пьяниц и недооценивают (ложная уникальность) широту использования ремней безопасности. То, кем мы являемся, влияет на нашу социальную интуицию. И «как мало мы бы наслаждались жизнью, если бы никогда не льстили себе!» — воскликнул французский мудрец Ларошфуко.
Явление чрезмерной самоуверенности
Все мы являемся теми, кого психологи Дэчер Келтнер и Роберт Робинсон называют наивными реалистами. Мы интуитивно предполагаем, что все, что мы видим в мире и помним, и есть на самом деле. Мы предполагаем, что окружающие видят то же самое, что и мы (ложный консенсус). А если это явно не так, то мы предполагаем, что они обладают искаженным восприятием.
Наша наивность распространяется и на нашу уверенность в себе. «Когнитивное самомнение», проявляющееся в наших суждениях относительно наших знаний в прошлом («Я так и знал»), снова проявляется в оценке наших нынешних знаний и будущего поведения. Мы знаем, что совершали ошибки в прошлом, но мы уверены, что в будущем мы будем лучше справляться с такими вещами, как сдача работы в срок, поддержание отношений и выполнение повседневных дел. И мы явно не испытываем ни малейших сомнений в верности наших интуитивных предчувствий и суждений.
Чтобы изучить явление чрезмерной самоуверенности, исследователи предлагали людям различные фактические вопросы, а затем просили оценить свою уверенность. Абсент — это ликер или драгоценный камень? Какой канал длиннее — Панамский или Суэцкий? Что уносит больше человеческих жизней в США — убийства или самоубийства? Общий результат опроса таков: когда речь идет о трудном задании, то люди обычно оказываются не правыми, а уверенными. В тех случаях, когда на вопрос правильно отвечают 60% респондентов, уверенность в своем ответе чувствуют 75%. Даже если люди чувствуют 100%-ную уверенность, они ошибаются в 15% случаев. (Кстати, вот ответы на приведенные вопросы: ликер; Суэцкий канал в 2 раза длиннее Панамского; самоубийства, уносящие в 2 раза больше жизней).