Инвалид. Том второй
Шрифт:
Нервничал ли я? Переживал ли, в преддверии встречи, которая должна расставить все точки над ё? И да, и нет.
Говорю да, потом что не стоит лукавить хотя бы перед самим собой.
Однако это переживание было не настолько большим, как могло бы быть в подобной ситуации. Все в рамках нормы.
Понимаю, что эти люди наплевали на все дипломатические договоренности и решили взять за горло представителя другой державы.
Что можно ожидать от них после этого? Чести? Совести? Ой, не смешите мои тапочки. Люди, которые решились на захват члена дипломатического представительства, насколько понимаю, будут идти до конца. И боюсь, что это будет конец одного из нас.
— О, Халеа, мой мальчик! Хотя прошло меньше суток, я уже успел соскучиться по тебе.
Вот же человек. Это же нужно быть настолько лицемерной скотиной!
Извините за мой французский, но остальные эпитеты звучат еще покруче.
Настолько, что даже боюсь их озвучивать. И как можно улыбаться с таким выражением лица? По нему же видно, что будь его воля, то живым из этого кабинета я бы не выбрался никогда. Разве только вперед ногами.
— А знали бы вы, как часто я вспоминал наше общение…
Дальше пусть сам додумывает. И так намекнул больше, чем нужно для умного человека. Одно плохо — смастерить хоть чуток похожую на улыбку гримасу я не смог. Просто не хватило наглости. Или подлости.
— Проходи, пожалуйста, дорогой. Присаживайся.
И в слове дорогой почувствовалось неприкрытое уважение. Странно.
— Хотел выразить свое соболезнование в произошедшем. Это так неприятно…
Понимая, что опыта у него всяко побольше моего будет, решил не давать ему возможности заговорить себя до смерти.
— Это вы о вторжении ваших мордоворотов в мою каморку?
А вот так! Что теперь скажешь?
— Ну, да! — тут же выпалил он.
Потом видимо до мужика дошло, что же он ляпнул, и он пошел на попятную.
Что-то он сегодня не в форме. Уж не получил ли он нагоняй с утра пораньше? От своего вышестоящего начальства? А то непростительно для такого зубра как он попадаться на таких мелочах.
— То есть нет. Я говорю о похищении твоей дорогой сестренки.
Постарался сделать удивленное лицо. Не знаю, насколько правдоподобно вышло, но что есть — то есть. И выдал заранее заготовленную фразу.
— А что, ее похитили?
Главное сейчас не переиграть. Мы ведь никому об этом инциденте не обмолвились и словом. Ведь и так понятно, кто виноват в произошедшем.
Так что хуже, чем есть — вряд ли будет. И заявив о том, что сестренку похитили, этот тип подписался под произошедшим как один из главных организаторов события. Откуда он еще может знать об этом?
По тому, как забегали его глазки стало понятно, что господин Ли снова допустил очередной ляп. Да что же такого произошло, что он ведет себя не как зубр дипломатии, а как нашкодивший первокурсник юридического факультета?
— С ней хоть все в порядке? — задал очередной идиотский вопрос.
А о чем еще можно спросить этого человека?
— А то похищают некоторые, а завтракать не даю.
Эту фразу постарался произнести обиженным на весь мир голосом.
— Так она не захо…
И даже то, что он прикусил язык, не договорив фразу до конца, сразу же показало, что он в курсе места пребывания Мии. И не все так плохо, если ее даже пытались покормить. Но, дабы не накалять обстановку раньше времени, сделал вид, что не услышал произнесенной оговорки.
— Думаю, за миллион кредитов я соглашусь забрать ее назад. Или лучше просить два? Как думаете?
Наверное, день у человека выдался не только тяжелый, но еще и нервный. Тут он собирался меня шантажировать свободой сестры, а иной причины похищать ее не вижу, и на тебе. Еще и доплаты требуют. Как понимаете, брать деньги за возвращение дорогого мне человека — не моя придумка. Это видел в каком-то фильме.
Ничего не говоря на прозвучавший бред, мой нервный собеседник встал, подошел к бару и накапал себе «несколько капель» спиртного. Эти «несколько капель» ухнули в его горло за несколько глотков. Таких больших и смачных. Закусывать он не стал. Да и не было ничего такого в баре. Вместо этого, что-то пробормотав о малолетних психах, которые его окружают, он еще раз повторил терапевтическую процедуру.
Если бы не мой сверхчувствительный слух, я бы вряд ли услышал хоть слово, теперь мне стало понятно еще и то, что со мной будут договариваться. Не знаю, по-хорошему, или по-плохому, но будут.
Пока он лечил нервы с помощью спиртового компресса, запах от которого был довольно сильным, но приятным, я вспоминал, как дожил до этого утра.
Спустившись на несколько этажей ниже, мы с телохранителем Мии засели в небольшой, но довольно уютной кафешке. Радовало, что кроме нас никому до нее не было дела. Да это и понятно. В такую рань нужно не по забегаловкам носится, а спать, как это делают все нормальные люди. А может она просто не пользовалась уважением у населения?
Еще одним плюсом этого заведения было роботизированное обслуживание. Нет, местные не считали это преимуществом. Скорее — это был показатель того, что данное заведение не является каким-то примечательным. Всего лишь забегаловка для всякого рабочего люда. А в данном конкретном случае — для бедных вояк.
Мне, как представителю иноземной державы, вроде бы по статусу не положено вообще посещать такие заведение. Но мне на это плевать.
Учитывая же отношение местных властей к моей персоне, можно сказать, что это мелочь, которая даже не заслуживает внимания.
Заказав перекусить — сели за столик, чтобы обсудить возможности спасения Мии. Естественно мы не стали травиться теми предложениями, которые предназначались местным воякам, а чуть-чуть пошаманив, получили довольно неплохую закуску. Сильно не стал светить своими умениями. Не нужно местным знать о моей слабости хорошо и вкусно покушать.
Хотя оба прекрасно понимали, о чем должны сейчас говорить, но сам разговор не клеился. У моего напарника не было достаточно информации, чтобы строить планы и делать выводы, а я не спешил делиться своими наработками, так как сам не был уверен в них до конца. Да и в самом напарнике не был уверен до конца. Особенно после того финта, который он отколол. Понимаю, у него есть для этого куча причин, но… Я-то тут причем.