Инверсия
Шрифт:
Он краем уха услышал, как тренькнул его телефон, оповещая о новом входящем письме. Значит, скоро пора будет вставать и приступать к построению чёткого плана действий, результатом которых станет труп.
Его ночи перед заданиями всегда были такими — Ферос не мог нормально уснуть или расслабиться накануне работы. Именно поэтому он никогда не откладывал задания в долгий ящик. Чем быстрее он расправлялся с новой жертвой, тем быстрее он мог смыть с себя запах убийства и мысли о нём и снова погрузиться в рутину.
Когда тело Фероса немного пришло в себя, а разум перестал метаться, он поднял себя с тюфяка и потащился
«Анри Дюпон», — значилось вверху крупными буквами. Фотография мафиози и наркобарона красовалась рядом с его именем. Дальше шли краткие характеристики: возраст, дата и место рождения, номера документов, медицинская карта…
Но самое интересное для Фероса было в конце. Последние данные о том, где Дюпон находился, где припарковал машину, где остановился на ночлег, какую девочку снял и куда позвонил. Просто невероятно, какое количество планов человека можно угадать, имея доступ к некоторым закрытым базам. У отправителя такой доступ был.
В мозгу Фероса завертелись шестерёнки. Он уже видел мысленным взором весь свой путь, шаг за шагом. В своём воображении он выстроил всю картину предстоящего вечера и не нашёл места, в котором он мог бы проколоться. Может, убийства и правда были лучшим, на что он был годен?
За окном давно рассвело. Наметив время и место, Ферос успокоился. Он начал переходить в особое состояние, в котором он выполнял все свои задания. Его разум стал холоден и предельно остёр.
Ферос внимательно ознакомился с этими сухими короткими строками и увидел, что monsieur Анри Дюпон забронировал столик в Boutary на вечер пятницы. Boutary был очень публичным местом. Ресторан высочайшей кухни, расположенный на улице Мазарен. Неплохо. Совсем недалеко от музея Эжена Делакруа, в двух шагах от Нового моста. Какая ирония — Новый мост был самым старым Париже.
Дюпон не будет ждать нападения в Boutary. Слишком людно, слишком близко к центру. Он не мог предположить, что за ним пошлют такого, как Ферос. Дюпон сам подготовил Феросу мизансцену. До вечера оставалась тринадцать часов. Обратный отсчёт для них обоих начался.
[1] Пюре из картофеля и сыра с добавлением чеснока.
Глава 5
Ровно тринадцать часов спустя Ферос прогуливался по набережной Сены. Он шёл по нижнему уровню, это место было как раз для него. Только днём сюда спускались туристы, чтобы посмотреть на кафе, устроенные в стене, на пришвартованные речные трамвайчики и лодки и на вмурованные в стены металлические кольца. Ночью здесь правили беспризорники, бездомные и проститутки. Отбросы общества, каким был и он.
Ферос был одет соответственно. Огромные чёрные спортивные штаны, бесформенная куртка с капюшоном. Так выглядит каждый первый подросток из чёрного гетто. Люди инстинктивно отводят от таких парней глаза, опасаясь привлечь к себе внимание. Феросу это было только на руку. Меньше свидетелей.
На город давно опустилась темнота. Фонари скудно подсвечивали мокрую брусчатку и спокойную чернильную поверхность реки. Ферос в своём наряде
Ферос даже думал лечь на землю и прокатиться, чтобы вывалять одежду в пыли, тогда люди бы обходили его стороной, но всё-таки не стал. Ему скоро предстояло взобраться по лестнице и войти в один из самых престижных районов Парижа. Там он в своей одежде и так будет, как бельмо на глазу.
Удивительно, насколько тонкая грань отделяет один мир от другого, незримая, неосязаемая, но все люди безошибочно её чувствуют. И странно, что не только изнеженные рафинированные обитатели «верхнего» мира испытывают страх, случайно попав на чужую территорию. Привыкшие не жить, а выживать, грызться за кусок хлеба, жители «низов» тоже ёжатся, попав на чуждые чистенькие улицы, на которых никто не испражняется и не спит.
Ферос остановился недалеко от сквера Рене Вивиани и уселся на низкую исписанную граффити каменную скамеечку. На узкой набережной почти никого не было. На острове прямо перед Феросом высился величественный Нотр-Дам, подсвеченный вечерними огнями. Он стоял на чужой, «верхней» территории, и таким, как Ферос, полагалось только смотреть на него издалека.
Это было странно — взять храм за точку старта в этот день. Возможно, Ферос втайне надеялся, что в него за такую дерзость ударит молния, завершив всю эту бессмыслицу, именуемую его жизнью. Но нет, храм равнодушно взирал на Фероса сверху вниз. В положенное время от собора разнёсся звук колокола, и Ферос встал.
Он зашагал в сторону Малого моста, изредка поддевая носками кроссовок начавшие облетать листья. Бесцельно, как казалось со стороны. На самом же деле Ферос считал шаги. Un, deux, trois, quatre, cinq… Секунды уплывали в точности с ударами его сердца. Six, sept, huit, neuf, dix. Раз в три-пять минут Ферос на всякий случай сверялся с часами. Ни разу он не ошибся в своих ожиданиях. Он шёл точно по времени.
На улице Серье, примерно на полпути от моста сан-Мишель до Нового моста, Ферос взобрался на верхний уровень набережной. Он тут же откинул капюшон с головы, выпрямил спину и пошёл чуть танцующей походной. Ферос был просто мастером в притворстве. За секунду он из бродяги превратился в припозднившегося студента, который прогулял все деньги и вынужден теперь добираться от Сорбонны до дома пешком. Обычное дело. Никто не повернул головы в его сторону. Отлично! Ферос свернул налево, на улицу Савуа.
Весь Париж был наполнен камерами, полицейским ничего не стоило найти кого угодно, просто проследив его путь. Кого угодно, кроме Фероса. С ним эти правила не работали, он совершенно не пытался скрыть своё лицо. Он точно знал, что совершенно случайным образом все камеры на его пути, а возможно и во всём Моне[2], будут выключены. Тем не менее, его осведомитель дал Феросу чётко выверенное расписание, которому Ферос неотступно следовал.
Улочка Савуа упиралась в улицу Гран Огюстен, но Ферос не стал сворачивать на мостовую. Он углубился во дворы — так возможность спрятаться от случайного попадания в объективы прохожих была намного выше. В первом же дворе, убедившись, что он один, Ферос снял с себя чёрную куртку и выбросил её в ближайшее мусорное ведро. Через час прохожие завалят её отходами, и никто никогда её больше не найдёт.