Иные измерения. Книга рассказов
Шрифт:
— Что стоишь-любуешься?! — гаркнула мать, подавая деньги и хозяйственную сумку. — Купишь батон и половину круглого, серого. Одна нога здесь, другая — там. Понятно?
— А на жвачку?
— Останется тебе! Иди наконец. …Тусклое ноябрьское утро было пустынно. На подмёрзшие за ночь тротуары и мостовую медленно падал снег.
В дверях магазина Виолетта столкнулась с выходящим оттуда стариком в линялом, надвинутом на лоб беретике, в чёрных очках с трещиной.
Они с матерью не раз видели это чучело в их квартале. Мать говорила, что это обедневший профессор, недавно похоронивший жену.
Когда Виолетта топала из магазина с хлебом в сумке и приторно-сладкой жвачкой во рту, она увидела впереди себя спину удаляющегося старика.
Он суетливо семенил со своей мотающейся авоськой с буханкой, припадая то на одну, то на другую ногу. Словно всё время нырял и выныривал.
Виолетта постепенно нагоняла его. Смешно было наблюдать за этой одинокой фигурой в летнем плащишке, подпоясанном каким-то перекрученным ремнём.
Чучело слепо переступило с покрытого наледью тротуара на край проезжей части, где было не так скользко, двинулось дальше вдоль бровки.
Виолетта почти поравнялась с ним, когда увидела — впереди у края мостовой чернеет что-то круглое.
Это был канализационный люк с откинутой рядом крышкой.
Две толстые женщины в оранжевых жилетах поверх телогреек стояли поодаль с ломиками в руках у разукрашенной изображениями золотистых драконов витрины китайской закусочной.
Старик неуклонно двигался прямо к люку.
Виолетта замерла. Челюсти её перестали разминать жвачку. Ещё можно было крикнуть, добежать до старика, отдёрнуть его, остановить…
Она жадно смотрела — что будет?
Вдруг старик исчез. Только беретик и очки лежали на белом снегу.
Виолетта прошмыгнула мимо толстых тёток и, лишь сворачивая к себе во двор, услыхала за спиной их вопль.
Записная книжка
К тому времени я уже знал, что в жизни каждого человека бывают полосы бед.
Всё началось с того, что в апреле умерла мама. Сразу после похорон выяснилось: моя книга, которая около четырёх лет лежала в издательстве и вот-вот наконец должна была выйти в свет, выкинута из плана выпуска, ибо её место заняло свежеиспечённое сочинение секретаря Союза писателей.
Сразила бессонница. Гудел от боли затылок, кружилась голова.
Знакомый врач измерил давление, заподозрил развитие гипертонической болезни. Я молча сидел перед ним.
— Ты стоик, — сказал он. — Улыбаешься… А я и не знал, что улыбаюсь.
— Боюсь, как бы не стать лежиком. После смерти матери я остался совсем один. И в довершение всего как-то вечером в пятницу обнаружилось: потерял записную книжку. Старую записную книжку со всеми телефонами и адресами. Обыскался — не нашёл.
На фоне того, что произошло, ничего особенно страшного. Но эта мелочь меня добила.
Каждый знает, тошнотворное дело — переписывать в новую записную книжку со старой переполнившие её номера телефонов и адреса. А тут и переписывать не с чего. Неизвестно, как восстанавливать. Тем более, что всегда старался не загружать память тем, что может хранить бумага.
Я уже не улыбался. И телефон молчал, как назло. Никому почему-то в голову не приходило позвонить мне.
Прежде чем неизвестно как восстанавливать связи с миром, нужно было для начала обзавестись новой записной книжкой.
Утром в субботу я уже собрался пойти за ней в магазин, как раздался звонок телефона.
— Случайно не вы потеряли записную книжку, старую такую, потрёпанную?
— Потерял! — я необычайно остро почувствовал, что зловещая полоса моих бед завершается. — Где вы её нашли? Очевидно, звонил пожилой человек с несколько скрипучим голосом.
Он объяснил, что подобрал её на металлической подставке в будке телефона-автомата у метро «Сокол», куда зашёл позавчера вечером, чтобы позвонить в шахматный клуб.
Эти подробности меня не интересовали. Я вспомнил, что действительно звонил из этого автомата знакомому, который, как оказалось, отбыл в командировку. Только кажется, что в записной книжке много телефонов твоих друзей, но когда ты один и тебе плохо, где они, друзья?
— Как вы раздобыли мой номер телефона?
— Просто. Пришёл домой, обзвонил семь-восемь человек из вашей записной книжки. Они вычислили, кому она может принадлежать.
— Спасибо. Как мне с вами встретиться?
— А где вы живёте? Я сказал.
— Так это почти рядом со мной. Записываю адрес. Могу минут через двадцать занести.
Я подумал: «Хочет слупить с меня деньги за находку и доставку».
И вправду, вскоре он появился у меня, этот человек. Я ошибся — он был вовсе не стар. Вихрастый блондин лет тридцати, не больше.
Я думал, отдаст записную книжку, поблагодарю, вручу какую-нибудь денежку. Но он топтался в передней, с любопытством глядел на меня.
— Зайдите. Присядьте.
Он с готовностью стал расшнуровывать и снимать ботинки. Прошёл в носках в комнату, уселся на стул, начал озирать стены. Потом, вспомнив о цели своего визита, выложил на скатерть записную книжку.
— Ещё раз спасибо. Сколько я вам обязан?
— Нисколько. А вы играете в шахматы?
— Нет.
— Почему?
— Потому что не играю. Некогда тратить время жизни на передвижение деревяшек по деревянной доске.
— Вы так думаете? Интересно. А как вы относитесь к разводу?
— Как к шахматам. — Этот посетитель со своим скрипучим голосом начал меня всерьёз раздражать.
— А я вот женился два года назад, маленький ребенок… Семейная жизнь не складывается. На работе тоже. Служу в Госкомстате. За шесть лет никакого повышения зарплаты. Вообще я там как белая ворона… Вот разводиться собираемся.