Иные измерения. Книга рассказов

Файнберг Владимир Львович

— Сколько лет назад это было? — спросил я, чувствуя, что больше не в силах выносить это хихиканье.

— Пять лет. А может, шесть. Не помню.

— И как мама называла, не помнишь?

— Нет. Теперь зовут Пичахча.

— Почему?

— Не знаю.

— А где живёшь?

— По больницам. Теперь здесь. Уже три года. Лечат. Кормят. У меня документов нет. Зав. отделением добрая. Правда?

— Правда.

Она продолжала хихикать. Но по впалой щеке сползала слеза.

Нужно было что-то сказать, что-то сделать…

Дверь в бокс широко отворилась. Вбежала новая дежурная медсестра.

— Больной! За вами сейчас привезут каталку. Отправитесь на второй этаж для ультразвукового обследования сердца.

Пятнадцать человек на сундук мертвеца

Дворники мотались по лобовому стеклу, сметая сочащуюся с неба морось. Наступил гнилой московский ноябрь. В расплывчатом свете вечерних фонарей вот-вот мог замелькать снег, предвещавший зиму с её заносами и гололедицей.

Я катил на своём инвалидном «запорожце» с ручным управлением. Катил в крайнем правом ряду, стараясь не мешать обгоняющим меня иномаркам и «жигулям». У остановок, забитых толпами возвращающихся с работы людей, приходилось ждать, пока отойдёт переполненный троллейбус или автобус и можно будет двинуться дальше.

Каждый раз, притормаживая, я боялся, что у «запорожца» опять заглохнет двигатель. Вообще последнее время у него вечно что-нибудь портилось, барахлило. Пользоваться машиной становилось опасно. Особенно ввиду наступающей зимы.

Так что пришлось поднакопить и подзанять денег, связаться по телефону с уже знакомым мне автослесарем — странноватым человеком, который работал в подземном гараже недалеко от Киевского вокзала. Сколько я помнил, прошлый раз этот сутулый умелец принял меня весенним утром, когда машин на улицах мало. А теперь велел приехать вечером в час пик, да ещё в такую мерзкую погоду.

Так или иначе я благополучно добрался до ворот подземного гаража. Уже вахтёр, утонувший в балахоне с капюшоном, созвонился из своей будки с мастером, который велел меня пропустить, уже были открыты ворота, как двигатель всё-таки заглох.

Вахтёр, видимо привыкший ко всему, толкал и толкал сзади мой «запорожец», а я, вцепившись в руль и нажимая на педаль тормоза, съезжал по крутому спуску во тьму подземелья, скудно освещаемого лампочками.

Так мы добрались до закутка, где рядом со смотровой ямой возился с какой-то машиной мастер.

— Садись и жди, — коротко сказал он. — Там табурет в углу. Я вылез со своей палкой из машины, заплатил вахтёру за услугу и покорно уселся на табуретке рядом с тумбочкой, на которой стояли телефон и будильник.

— Ну, что в этот раз? — ворчливо спросил мастер. Он стоял полускрытый от меня открытым капотом чужой машины, копался в моторе.

Я сказал, опустив часть мелких, как мне казалось несущественных дефектов. Был конец рабочего дня, усталый человек делал мне любезность, собираясь возиться с моим драндулетом.

— В общем, пятнадцать человек на сундук мертвеца, — неожиданно отозвался он. — Потерпи. Сиди и жди.

…Странно прозвучала эта строка из «Острова сокровищ» здесь, в подземелье, где аккуратными рядами уходили во мрак спящие автомашины. Лишь кое-где на их лакированных поверхностях виднелись тусклые отблески верхнего света.

Приходилось набраться терпения, ждать, чувствуя свою никчёмность, временами украдкой поглядывать на будильник.

Через полчаса мастер захлопнул капот, сел в машину. Задним ходом ювелирно точно провёл её в тесноте рядов на свободное место и вернулся к моему «запорожцу».

— Значит, проблема с зажиганием, глохнет, — снова начал я перечислять свои беды.

Но мастер перебил:

— Все понятно. Сиди и жди.

Только он открыл капот, только влез в машину и стал включать зажигание, как подземелье озарилось движущимся светом фар и я увидел забрызганную дождём иномарку. Она бесшумно подкатила к одному из рядов, остановилась. Из неё выскочили два человека. Они мигом пересели в стоящие рядом невзрачные «жигули», посигналили.

Мастер бросил мою машину, взял какой-то инструмент, пошёл к ним.

«Ну вот, — подумал я, — приехали богатые клиенты. Теперь займётся ими».

Но тут было что-то не то. Из окна «жигулей» появилась рука, в которой блеснули новенькой жестью два автомобильных номера. Мастер взял их.

«Жигули» тотчас поехали вверх из гаража. А мастер стал снимать старые номера с прибывшей иномарки и привинчивать к ней новые.

И тут я догадался — машина украдена. Почувствовал себя чуть ли не участником преступления.

— Теперь, пока ищут, до весны будет стоять здесь в передержке, — бросил мне мастер, возвращаясь к «запорожцу».

— А потом? — спросил я.

— Перебьют номер двигателя и все такое, отгонят в Чечню или куда ещё. Продадут.

Поражённый этой доверчивостью, я хотел было спросить — имеет ли он свою долю в этих делах, но воздержался и вместо этого вздумал поведать о страшных событиях, происшедших несколько лет назад поблизости от моего дома, на моей улице. Он работал, а я рассказывал о том, как какие-то два милиционера, размахивая жезлами, останавливали выбранную ими машину с одиноким водителем, просили срочно довезти до ближайшего отделения милиции. Водитель сажал их, действительно завозил в глухую часть милицейского двора. Там они без лишних слов зверски убивали несчастного. И сбрасывали его тело в какой-то бездонный люк, где уже гнили тела предыдущих жертв.

— Пятнадцать человек на сундук мертвеца, — отозвался мастер. И посоветовал: — Больше никому не рассказывай.

— Почему? У нас весь квартал об этом до сих пор говорит. Та милиция с её люком рядом.

Мастер продолжал молчаливо работать. Наконец он кончил возиться с двигателем, электропроводкой, свечами. Залез в салон, включил зажигание. Мотор тотчас зарокотал ровно и чётко. Потом машина двинулась, встала над смотровой ямой. Мастер спустился в неё с зажжённым фонариком в руке. Стал шуровать там, побрякивая инструментами.