Инженер страны Советов
Шрифт:
Выглянув в окно, Николай окликнул сидящего на лавочке водителя и попросил приготовить к поездке мотоцикл. Спустя полчаса, закончив свои дела в управлении, он выехал из ворот гаража, газанул и, поднимая клубы пыли, помчался вдоль по улице. Еще на полпути к лодочной станции заметил впереди на дороге идущую туда же сестру, которая несла в одной руке бидончик, а в другой – узелок.
– Танька, куда это ты направилась? – Николай лихо затормозил рядом с сестрой и заглушил двигатель.
– Тьфу на тебя, Колька, – Татьяна шутливо замахнулась на брата узелком, – напугал. Сам же велел присматривать за гостем у дяди Феди. Вот туда и иду, а заодно щи им сварила
– Значит, очнулся гость? Успела познакомиться? – И, подмигнув сестре, прищурившись, с улыбкой сказал: – А брату так обеды не носишь.
– Да ну тебя, – покраснела Татьяна, – ты вон какой здоровый лось, а там человек раненый, ему кушать надо и сил набираться.
– Ладно уж, сердобольная, садись, подвезу. Сам туда еду. Тоже познакомиться хочу.
Татьяна
Когда брат попросил ее приглядеть за раненым товарищем, да еще сказал, чтобы об этом помалкивала, Татьяна сильно удивилась. Почему раненого не везут в больницу, где есть врачи? Почему нельзя о нем никому рассказывать? Однако женское любопытство взяло верх, и девушка, собрав в собственноручно сшитую брезентовую сумку бинты, йод и гостинцы для дяди Феди, отправилась на лодочную станцию, где и находился раненый.
Дядя Федя был единственным их родственником, двоюродный брат матери, умершей в 1930 году от болезни, как раз когда брата Колю направили по комсомольскому призыву на службу в ОГПУ. Таня осталась совсем одна. Их отец, красный командир, погиб во время войны с белополяками в 1920 году, и она его совсем не помнила. Мама воспитывала их с братом одна, и вот ее не стало. Николай учился на курсах и не смог приехать даже на похороны. Хорошо, что кто-то смог известить о случившемся дядю Федю, и он приехал в Уфу, чтобы забрать ставшую сиротой 11-летнюю Таню. Так она оказалась в маленьком городке Белорецке, уютно расположившемся в окружении красивых уральских, поросших густым лесом гор. А вскоре и брат Коля смог сюда получить назначение.
С самых малых лет Таня была самостоятельной, помогала матери по хозяйству, а сейчас фактически стала хозяйкой в доме. Поначалу было очень тяжело, но она справилась. И в школе училась на отлично, и хозяйство успевала вести на зависть всем. А еще ходила с подружками в лес. В конце мая и начале июня рвали на лесных полянках вкусную траву кислянку [7] , из которой получалась замечательная начинка для пирогов, да и так трава была очень вкусная. Летом девушка ходила за ягодами, чуть позже – за грибами, которыми были богаты окрестные леса.
7
Кислянка (горец альпийский, златоустовская кислица, таран горный, башкирская капуста, камызлык (баш.)) – многолетнее травянистое растение семейства гречишных. На Южном Урале кислянка – одно из наиболее популярных дикорастущих растений. В пищу употребляют стебель, который богат витаминами С, яблочной и щавелевой кислотой, предварительно очищая его от верхнего отвердевшего слоя. На вкус очень похожа на молодые стебли щавеля.
Когда брат получил назначение в Белорецк, стало полегче. Он и пайки приносил, и денежное довольствие. Так они и жили в доме дяди Феди. Сам же дядя Федя перебрался на лодочную станцию, где у него была своя каморка, в которой он
Год шел за годом, и Татьяна из нескладной худенькой девочки превратилась в настоящую красавицу. Высокая, стройная, с волнистыми темными волосами и выразительными карими глазами, она привлекала внимание парней. Вот только ей никто из тех, кто набивался в ухажеры, не нравился. Да и некогда ей было с парнями гулять. Домашние хлопоты, учеба отнимали все ее время.
Учиться Таня любила. И это тяга и любовь к знаниям позволили ей с отличием окончить десять классов школы и поступить в медицинское училище на медсестру. Стать врачом было Таниной мечтой с самого раннего возраста, и медицинское училище стало лишь первой ступенькой к ее осуществлению. В этом году данная ступенька была успешно пройдена. В следующем девушка твердо решила поступать в медицинский институт в Уфе на кафедру оперативной медицины, а пока, по совету преподавателей медучилища, поработать год в больнице, набраться опыта.
Своего подопечного, за которым просил присмотреть брат, Таня увидела лежащим без сознания на топчане, перевязанного хоть и достаточно старательно, но кривовато, некогда чистой, а теперь окровавленной тряпицей. Пришлось менять повязку, а заодно осмотреть голову пострадавшего. На первый взгляд ничего особенного не было, рассеченная в двух местах кожа и здоровенная шишка прямо на макушке. Но это все лишь то, что было видно, а что там внутри, оставалось лишь гадать. Как говорил им преподаватель в медучилище, голова – штука темная и до конца не изученная. Будем надеяться, что ничего страшного нет.
Таня вздохнула и, стараясь потише греметь умывальником, нет-нет да и посматривала украдкой на дяди Фединого постояльца. Молодой красивый парень лет 25, высокий, со спортивным телосложением. А еще она обратила внимание на часы на его руке. Красивые, необычные и, наверное, дорогие, с секундной стрелкой, с окошечком, показывающим число и день недели. Вот только этот самый день недели они показывали неправильно. Сегодня было воскресенье, а на часах – суббота. Может, сломались? А еще на циферблате часов было изображение такой же эмблемы, как у брата на рукаве. Щит и меч.
– Ну что, Танюша, как он? – спросил дядя Федя, когда она вышла из каморки.
– Похоже на сотрясение мозга, поэтому и в себя не приходит. Я ему раны на голове обработала и перебинтовала. Его бы в больницу надо.
– Ничего, отлежится. Он молодой, крепкий, так что выдюжит. В гражданскую, бывало, и не с такими ранами выживали. Ты, дочка, только о нем помалкивай. Тут дело серьезное.
– Да я понимаю. – Таня вздохнула и бросила взгляд на дверь, из которой только что вышла. – Ладно, дядя Федя, пойду я. Завтра по утру забегу проведать.
На следующий день она приходила дважды, принесла кое-что из одежды, а вот на третий немного задержалась дома, помогала соседке бабе Нюре. Когда уже спускалась по дороге к лодочной станции, то навстречу выехала подвода, на которой ехали дядя Федя и завхоз. Поздоровавшись с ними и перекинув-шись парой фраз, Таня поспешила к своему пациенту. И, как оказалось, не зря.
Девушка привычно распахнула дверь в каморку и увидела его, стоящего в одних трусах возле умывальника и рассматривающего себя в зеркале. Щеки мгновенно запылали жаром, и она, пискнув «Ой, здрасте», выскочила за дверь. Быстро переведя дух, крикнула через дверь, что одежда на стуле и что она подождет, пока товарищ оденется. А потом они пили чай и разговаривали. Михаил, как оказалось, почти ничего не помнил. Даже какой сейчас год позабыл.