Инженер. Часть 5. Феникс
Шрифт:
Последний раз, когда я был на улице, шел дождь, стояла темная и промозглая поздняя осень. По моим личным часам прошло всего ничего, а снаружи царил другой мир. Тепло, легкий ветерок, несущий непривычный запах и ощущение близости большой воды. Огромный двор, окруженный со всех сторон галереей, за ограждением которой прятались многочисленные двери и окна. По углам – большие массивные башни, верхние этажи которых украшены просторными окнами. Похоже, что все строения, включая башни и галереи, покрыты черепицей. Вдали через двор – большая арка, ведущая куда-то в темноту.
Я сделал несколько шагов вперед. Двор
Погуляв по двору, ничего интересного не обнаружил, обычный хозяйственный скарб, вроде каких-то корзин, метел, лопат и прочей утвари. Правда, появилось ощущение, что я в какой-то лютой глубинке, настолько предметы повседневной жизни – довольно грубые, едва ли не самодельные – противоречили передовому планшету, валявшемуся в моей комнате, или вот этим, например, странным лампочкам, светившимся без всякого видимого подключения к сети. Абсолютно непонятная ситуация! Как если бы меня похитил какой-нибудь наркобарон с приветом – вот понадобился ему русский инженер для опытов – и увез в глубинку какой-нибудь Колумбии, на ферму своего дедушки, где даже нормального электричества нет.
Глупая фантазия отчаявшегося сознания неожиданно нашла странное подтверждение – приблизившись, я обнаружил, что посреди двора покоится не что-нибудь, а самодельно слепленный, как говорится, из говна и палок, очень грубый корпус то ли вертолета, то ли самолета. Скорее вертолета. Кабина вертолетного типа с коротким хвостом и большим открытым дверным проемом, при этом никакого намека на двигатель или несущий винт. С другой стороны, крыльев тоже нет, как и места для их крепления. В темноте невозможно разглядеть внутренности, но, похоже, там было пусто. Остекление отсутствовало, и кто-то аккуратно прикрыл окна этого недоразумения брезентом.
Ну точно! Колумбийская мафия ищет инженера, который достроит сей пепелац до летабельного состояния, чтобы переправлять доверчивым американским гражданам дары благодатной природы. Строят же они подводные лодки в самом деле.
Немного смущало лишь то, что самолеты совершенно не моя специальность. Я, конечно, инженер и теоретически могу построить все что угодно, однако простые соображения целесообразности и разумности требовали воровать не всех подряд, а предварительно хотя бы наведя справки.
Меня совершенно не смущал идиотизм нелепых фантазий. Они, по крайней мере, давали какую-то точку опоры, позволяли окончательно не сойти с ума. Я готов был поверить чему угодно, лишь бы там присутствовали минимальные признаки логики.
Интересно вот еще что: все мои воспоминания были немного смазанные, как будто они – давно прошедшие дни, и этому полностью соответствовали эмоции. Я был совершенно равнодушен к тому факту, что завтра точно прогуляю работу, меня мало волновало имя жены, которое я почему-то даже и не пытался вспоминать. Одновременно я искренне радовался Сурдаре, хотя видел ее впервые в жизни, и совсем не удивлялся такой долгой ночной тьме, как будто уже привык к ней. Когда женщина принесла мне кашу, я обрадовался незнакомой мазне, как будто чувствовал, что она мне понравится, и мне было наплевать на то, что меня, возможно, похитили. Сейчас, стоя рядом с бескрылым уродцем, я почему-то испытывал чувство жалости, такое острое, что его невозможно было объяснить ничем из того, что я знал.
В длинном ряду нелепостей нет-нет да и всплывал странный сквозняк, который, стоило мне о нем подумать, обнаруживался тут как тут. Вот и сейчас, стоя в полутьме рядом с уродливой заготовкой летательного аппарата, я отчетливо ощущал слабую прохладу, идущую откуда-то из-под земли. Причем она еще более сместилась, как будто сквозняк медленно вращался под моими ногами.
– Ты кто такой? – негромкий, но жесткий мужской голос раздался за спиной.
От неожиданности я вздрогнул и обернулся – немного в отдалении стоял незнакомый мужчина в возрасте с характерными чертами лица. «Очередной индеец», – подумал я. Убежденность, что я в Центральной Америке, если не в Южной, еще более укрепилась.
– Глухой? Или говорить разучился? – угрожающе спросил он.
Мужчина медленно двинулся ко мне. По характерным повадкам сразу же определялся всечеловеческий типаж незнакомца – охранник. Я и рад был бы ему ответить, но из головы вылетел даже тот скудный набор слов, который я почерпнул из общения с Сурдарой. Я в растерянности развел руки и брякнул по-русски первое, что пришло в голову:
– Здравствуйте. Извините, я тут не местный.
– Чего-о? – явно не понял меня незнакомец, остановился, потянув из-за пояса что-то длинное, и с угрозой добавил: – Ну-ка, два шага вперед.
Пришлось подчиниться. Однако эффект оказался совершенно неожиданным и таким же нелепым, как и большинство из того, что я тут видел после пробуждения. Едва я появился в пятне света от ближайшего светильника, лицо охранника дернулось и исказилось в резкой гримасе. Я даже не сразу сообразил, что он банально страшно испугался. Охранник выронил предмет – недлинную дубинку, попятился и склонился, опустив голову и прижав руки к груди.
– Прости, хозяин. Виноват – в темноте не разглядел.
Я нахмурился. Взбаламученное его реакцией на мою скромную персону сознание готово было вывалить груду вопросов, но языковой барьер вгонял меня в оцепенение. Это чудовищно – понимаешь все, а сказать ничего не можешь. Я поморщился от досады, чем, по-видимому, окончательно добил незнакомца. Тот сжался, как будто стоял под стволом пистолета со взведенным курком.
– Позволь мне идти, хозяин.
– Какой я тебе, на хрен, хозяин? – не сдержавшись, я ответил по-русски.
Фраза на очевидно непонятном для него языке нисколько, похоже, его не удивила. Вероятно, он почувствовал, что убивать его я не собираюсь, радостно кивнул, торопливо подобрал выроненную дубинку и, пятясь как рак, боком двинулся прочь. Я невольно заметил, что, несмотря на очевидный испуг, он движется легко и бесшумно – несколько мгновений, и он буквально испарился из вида, запутавшись в тенях галерей.