Иоанн Креститель-Человек "пустыни"

Звездов Олег-Александр Михайлович

— “Замолчи, провидец вновь явленный, я не позволю тебе осквернять наше собрание. Уведите его снова в подвал”. “Все, Виктора можно уже считать покойным”, — подумал Даврий.

“Уважаемые господа, я слушаю ваше мнение”. “Смерть ему, смерть! — орали все восседающие. — Давайте его завтра на сенатской площади повесим, что­бы все видели”. Даврий поднялся и покинул палату. “Виктор, Виктор, зачем ты все это затеял, ведь можно же было жить спокойно, а в душе верить во все то, что ты хочешь верить. Как мне страшно будет завтра смот­реть на твою смерть. Я прошу всех идолов, чтобы они помогли тебе”.

Открылись двери подвала, Виктору принесли вино и все съедобное. Один из воинов засмеялся. “Бог су­щий,

вот тебе предсмертный обед, наслаждайся в пос­ледний раз”. “Глупец ты”, — подумал Виктор. Выпив немного вина, он уснул. “Виктор, завтра ты будешь у Меня. Я удивляюсь твоему решению и радуюсь за тебя, ибо ты оказался истинным человеком, который поверил в Меня. Здесь, в Моем Царствии, для тебя все будет иначе, и Я тебя отблагодарю”. Пред глазами Виктора что-то светилось, он чувствовал некое удо­вольствие. Очнувшись, он снова встретился с темнотой, на душе стало скверно, ему хотелось кричать. Он вспом­нил всех своих друзей, родителей. “Да, странный сон приснился мне. Со мной как будто бы говорил кто-то живой. Кто бы это мог быть? Неужели сама Истина посетила меня? Как бы ни было, но завтра меня уже не будет, больше я не увижу это солнце, ночные звез­ды. Все останется, только меня не будет. Умирать не хочется, но уже никто ничего не изменит. Главное, зав­тра все выдержать и не раздрыдаться”. И Виктор снова погрузился в сон.

Утром моросил мелкий дождь. “Как не кстати, — подумал Даврий, — но идти все равно придется. Бу­дет очень трудно, ибо смерть друзей — это страшное дело”. Даврий шел, не замечая никого, и вот показалась сенатская площадь. На ней уже стояла виселица. Он остановился и посмотрел на нее. “Неужели мы явля­емся действительно зверями? Кто нам дает право каз­нить? Кто выдумал все это? Мы, люди, и только мы”. Даврию не хотелось входить во дворец, ибо дворец казался ему сырым подвалом, где сновали крысы из стороны в сторону. “Нет, пусть я измокну, но буду ждать здесь”.

На площади стали собираться люди. И вот уже собралась огромная толпа. Все ждали и жаждали уви­деть смерть. Это было видно по лицам присутствую­щих. И вот вышли члены высшего собрания.

“Уважаемые господа, — обратился старший, — сейчас вы станете свидетелями справедливой казни над иноверцем, который изменил нашим законам веро­исповедания”. Даврий подошел поближе. Воины вы­вели Виктора, он осмотрелся вокруг, посмотрел на небо; послышались раскаты грома. “Все, Боже, мой конец настал, прощайте все”, — подумал Виктор. К нему подвели его родителей. Мать упала на колени пред сыном. “Дитя ты мое, проси, проси прощения”. — “Мама, дорогая ты моя, не буду я унижаться пред этой грязью. Не нужно меня оплакивать, со мной будет все в порядке, это я чувствую. Мама, встань, дай я тебя обниму и попрощаюсь с тобой”. На площади стоял сильный плач. Плакали все женщины. Под виселицу подкатила колесница. “Мама, мне пора”. Виктор, заб­равшись на повозку, посмотрел на всех. “Боже, прими меня в свои объятия”. Петля была уже на шее. Один из воинов хлестнул лошадь, тело Виктора несколько раз вздрогнуло в судорогах.

К Даврию подошел Александр. “Даврий, смотри, что сейчас будет”. Он бросил огромный камень в сто­рону членов сената, попал кому-то по голове. Раздался крик, и моментально завязалась потасовка. Люди били друг друга, не понимая за что. В эту борьбу вмешались воины, и началось побоище.

“Даврий, уходим отсюда, ибо до резни массовой осталось недолго ждать, хотя она уже началась”. С трудом выбравшись их разгневанной толпы, они со сто­роны наблюдали за всем происшедшим.

“Александр, а где Константин?.” — “Господи, он ведь там, в толпе”. — “Господи, что будем делать?” — “Ждать, пока они все не успокоятся”. Сколько дли­лось побоище, определить невозможно. И вот все нача­ли разбегаться в разные стороны. Но несколько де­сятков

человек остались лежать замертво. “Боже, где же Константин?” — “Даврий, смотри, вон он лежит”.

Подойдя ближе к нему, они увидели, что у него вся голова в крови. “Константин, ты живой?” — “Да, жи­вой, только в голове что-то шумит. Этого верзилу я надолго запомню”. — “Давай вставай и идемте ско­рее ко мне, а то неровен час, все может повториться”.

— “А как же быть с телом Виктора?” — “О нем побеспокоятся его родители”. — “Уходим, уходим с этого темного пепелища человеческой несправедливо­сти”. Домой они добрались быстро.

“Вот, друзья, вам и урок. Молчите о пророках и вы будете целы, а когда наступит время и вслух можно будет говорить о таковых, тогда, гордясь, рассказывайте всем, что вы встречались с пророками”. — “Даврий, теперь мы думаем о том, что ты поверил в их суще­ствование”. — “Просто так Виктора не повесили бы”.

— “Я это без ваших поучений понимаю, это все, чем больше начинаю понимать, тем больше начинаю бо­яться за вас, ибо вы смолоду можете натворить столько глупостей”. — “А вот в этом ты прав. Давай, давай нам вина. После такого удара мне очень долго при­дется приходить в себя”. — “Константин, благодари того верзилу, что стукнул тебя, иначе бы я тебя…” — “Я все понял. Тебе не нас, а вина жалко”. — “Знаете, опускаемся все вместе в подвал”. — “Вот это идея”.

— “Только учтите, не надолго, нам снова предстоит сходить на эту площадь”. — “Зачем?” — “Нужно уз­нать, сняли ли тело Виктора и когда его будут преда­вать земле”. — “Хорошо, сходим, но только по заходу солнца”. — “Какое солнце, дождь идет сейчас”. — “Но все равно, когда стемнеет, тогда и пойдем”.

До ночи они просидели в подвале. “Друзья, нам пора”. — “Идем, Даврий, идем, это есть наш долг пред Виктором”. Подойдя к виселице, тела они не уви­дели. “Идемте к нему домой”. — “Нет, Даврий, мы не пойдем, иди один. Нам страшно смотреть на все это”.

— “Что ж, как хотите. Я же иду к нему”. — “Хорошо, а мы тебя подождем у тебя дома”.

Войдя в дом Виктора, он услышал плач. Тело Вик­тора лежало на ковре. “Даврий, помоги нам”. — “В чем?” — “Власти не разрешают хоронить Виктора в пределах города. Говорят, чтобы мы выбросили тело его на съедение зверям”. — “Нет, по ихнему не будет, тело Виктора найдет свое успокоение у брегов Тибра. Там есть одно хорошее место, и завтра вечером мы его отвезем туда”. — “Спасибо тебе”. — “Ждите меня завтра, я к вам приду с друзьями”.

Вечером следующего дня тело Виктора погрузили в повозку, и все поодиночке отправились к реке. “Вот здесь, друг ты мой, найдешь свое успокоение. Об этом месте будем знать только мы, твои друзья, и твои роди­тели. Друзья, идемте, а родители пусть останутся пока здесь. Мы же уйдем, дабы не привлекать внимания”. Так Даврий потерял своего первого друга. Было обидно за все случившееся, но судьбу уже было невозможно повернуть вспять.

ВИФАВАРА. Вернувшись в селение, Иоанн ре­шил все-таки войти в Храм Асы и там вести свои проповеди. “Прости меня, Аса, твою кровь я смою Истиной Господней, не обессудь меня, ибо я иду ради Веры. Пусть люди слушают и избирают для себя все то, что сочтут нужным”.

“Оцемь”. — “Да, Учитель?” — “Считай, что это твой Храм и здесь должна всегда вершиться пропо­ведь справедливая во имя Бога нашего Всевышнего”.

— “Спасибо тебе, Учитель”. — “Вот с завтрашнего дня можешь приступать к службе. Елисуа, а тебя по­прошу, избери несколько здоровых мужчин для охра­ны, дабы не получилось еще такого безобразия”. — “Хорошо, Учитель, я уже знаю некоторых людей, кото­рые согласятся”. — “Вот и прекрасно. Мне же нужно посетить Силомь”. — “Учитель…” — “Нет, Елисуа, я отправлюсь один и там пробуду где-то четыре дня. Мне надобно бы встретиться там с одним старцем”.