Иосиф Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого
Шрифт:
Возня вокруг истории большевизма в Закавказье, в которой ключевую роль сыграл Лаврентий Берия, была важным, но лишь одним слоем в «деле Енукидзе». Вторым слоем была его связь с «врагами народа», то, что он оказывал содействие их молодым родственницам и якобы им самим и даже участвовал «в заговоре» против Сталина. Последнее тем более примечательно, что Енукидзе никогда ни в одной оппозиции не участвовал. Именно за «связь» с «врагами народа» он и был на скорую руку расстрелян в 1937 году.
В марте 1935 года, когда вовсю закрутилось его «дело», был распространен проект сообщения Политбюро ЦК, которое выработали Сталин, Молотов, Каганович и Ежов. Последние трое – наиболее доверенные люди Сталина и самые беспринципные негодяи. Главный упор в сообщении делался на то, что при попустительстве Енукидзе в аппарате ЦИК окопалась контрреволюционная молодежь из бывших княгинь, дворянок, детей белогвардейцев и других враждебных групп. Многих из них, говорилось в проекте, «тов. Енукидзе лично принял на работу и с некоторыми из них сожительствовал» [456] . Сталин сделал все, чтобы содержание этого письма стало широко известно не только членам Политбюро, но и кандидатам в члены Политбюро, особенно М. Горькому и, судя по всему, еще более широкому кругу людей. Ответное письмо Горького, гневно осуждающее Енукидзе и поддерживающее Сталина, было распространено по инициативе последнего среди партийной верхушки [457] . Наряду с этим письмом Сталин сам содействовал распространению слухов о сексуальных увлечениях недавнего близкого друга. Если по поводу обвинений в искажении истории большевистских организаций Закавказья Енукидзе в январе 1935 года сначала пытался
456
См.: «Заменить вас некем». Письма М. Горького И. В. Сталину // Источник. № 5. 1999. С. 117.
457
Там же.
Я сказала то, что думала. Сказала, что я не верила в то, что наше государство правовое, что у нас есть справедливость, что можно где-то найти правый суд (кроме Ц. К., конечно, где всегда все правильно оценивалось), а теперь я счастлива, что нет этого гнезда разложения морали, нравов и быта. Авель, несомненно, сидя на такой должности, колоссально влиял на н[аш] быт в течение 17 лет после революции. Будучи сам развратен и сластолюбив – он смрадил все вокруг себя – и ему доставляло наслаждение сводничество, разлад семьи, обольщение девочек. Имея в своих руках все блага жизни, не достижимые для всех, в особенности в первые годы после революции, он использовал все это для личных грязных целей, покупая женщин и девушек. Тошно говорить и писать об этом, – будучи эротически ненормальным и очевидно не стопроцентным мужчиной, он с каждым годом переходил на все более и более юных и, наконец, докатился до девочек 9–11 лет, развращая их воображение, растлевая их, если не физически, то морально. Это фундамент всех безобразий, которые вокруг него происходили. Женщины, имеющие подходящих дочерей, владели всем, девочки за ненадобностью подсовывались другим мужчинам, более неустойчивым морально. В учреждение набирался штат только по половым признакам, нравившимся Авелю. Чтобы оправдать свой разврат, он готов был поощрять его во всем – шел широко, навстречу мужу, бросавшему семью, детей или просто сводил мужа с ненужной ему балериной, машинисткой и пр. Чтобы не быть слишком на виду у партии, окружал себя беспартийными (аппарат, секретарши, друзья и знакомые из театрального мира). Под видом “доброго” благодетельствовал только тех, которые ему импонировали чувственно прямо или косвенно. Контрреволюция, которая развилась в его ведомстве, явилась прямым следствием всех его поступков – стоило ему поставить интересную девочку или женщину и все можно было около его носа разделывать» [458] .
458
Иосиф Сталин в объятиях семьи. Из личного архива. Изд-во «Родина», 1993. С. 182.
Из этой гневной филиппики видно, что слухи о сутенерской роли Авеля Енукидзе широко циркулировали по Москве задолго до начала его «дела». Кстати, об этом хорошо был осведомлен и Троцкий, который хоть и находился за границей, но, как он говорил, через сеть «сообщающихся сосудов» владел достоверной информацией. Правда, он считал, что не мораль является истинной причиной падения Енукидзе, а тайное сочувствие бывшим членам оппозиции. Он ошибался, просто-напросто Енукидзе непростительно много знал личного о вожде, и о его прошлом, и о его настоящем. И в прошлом, и в настоящем он ему теперь мешал одним лишь фактом своего присутствия.
Когда Авеля расстреляли, Троцкий написал хорошую статью, посвященную его памяти: «Газетная травля против Енукидзе совершенно неожиданно началась вскоре после процесса Зиновьева – Каменева в 1935 году. Его обвинили в связи с врагами народа и в бытовом разложении. Что значит “связь с врагами народа”? Весьма вероятно, что Енукидзе, человек доброй души, пытался прийти на помощь семьям расстрелянных большевиков. “Бытовое разложение” означает стремление к личному комфорту, преувеличенные расходы, женщины и пр. И в этом могла быть доля истины» [459] .
459
Троцкий Л. Указ. соч. С. 233.
Как я уже говорил, Сталин виртуозно умел перемешивать правду и ложь, раздувать менее значимые и скрывать истинные причины гонений. И в этом случае причины гонений на Авеля состояли не только в том, что он действительно был неудобен как высокопоставленный советский чиновник, обросший многочисленными связями. И не только в том, что он мешал начать широкомасштабную фальсификацию истории, и тем более не в том, что он действительно помогал родственникам гонимых. Это, без сомнения, делалось открыто и с согласия Кобы, а не за его спиной. Убежден, что помимо этого и Авель и Коба в свое время по-мужски сошлись на любви к юным, скорее даже – чересчур юным особам. Теперь, когда мы проследили некую тенденцию в интимной жизни Сталина, нетрудно поверить в то, что Авель поставлял девочек не только безымянным «нужным людям», но и другу молодости – Кобе.
Когда Сталин бесстрашно и безошибочно ударил Енукидзе за вполне очевидные для всех признаки «бытового и морального» разложения, он тем самым не только убрал важнейшего свидетеля, но и обезопасил себя от возможных разоблачений с его стороны. И совсем не случайно именно в том же 1935 году среди обслуги вождя появляется Валентина Истомина. Для всех становится очевидным, что он приличным образом навсегда обустроил свою интимную жизнь. Однако слухи о том, что Сталин втихомолку постоянно заводил интрижки то с артистками театров, то с танцовщицами из кордебалета, продолжают циркулировать и в наше время. Но о том, что он был склонен к педофилии, знали, возможно, только Енукидзе и Каганович. Один за свое знание «по совокупности» поплатился жизнью и честью, другой был вознагражден смертью в собственной постели и в преклонном возрасте.
Среди тех эпохальных достижений, которые Сталин ставил себе в заслугу, было «решение» в СССР женского вопроса. Вновь откроем второе издание «Краткой биографии» вождя, в которой его заслугам в решении женского вопроса уделяется почти такое же внимание, как заслугам генералиссимуса в годы войны. «Большой заслугой Сталина нужно считать тот факт, – говорится там, – что в этот период, в период первого разворота индустриализации, когда нужно было мобилизовать все трудовые силы народа для решения великих задач, он поставил во весь рост женский вопрос, вопрос о положении женщин, работниц и крестьянок в хозяйственной и общественно-политической жизни общества и, подняв его на должную высоту, дал ему правильное решение» [460] . Далее авторы процитировали две статьи вождя, вошедшие в его собрание сочинений. В одной из них, впервые опубликованной в «Правде» 8 марта 1925 года, то есть к Международному женскому дню, начинающий вождь вдавался в своеобразный исторический экскурс: «Ни одно великое движение угнетенных не обходилось в истории человечества без участия трудящихся женщин. Трудящиеся женщины, самые угнетенные из всех угнетенных, никогда не оставались и не могли оставаться в стороне от большой дороги освободительного движения. Освободительное движение рабов выдвинуло, как известно, сотни и тысячи великих мучениц и героинь. В рядах борцов за освобождение крепостных стояли десятки тысяч женщин-тружениц. Неудивительно, что революционное движение рабочего класса, самое мощное из всех освободительных движений угнетенных масс, привлекло под свое знамя миллионы трудящихся женщин». Из этого приветствия видно, что Сталин, как и большинство политиков-мужчин того времени, рассматривал женщин в качестве «вспомогательной» силы рабочего класса. Иначе говоря, рабочий класс для него – это исключительно пролетарии-мужчины. Впрочем, в этом же приветствии он сам так и заявил: «Трудящиеся женщины, работницы и крестьянки, являются величайшим резервом рабочего класса». В те годы Сталин ставил задачу: «Выковать из женского трудового резерва армию работниц и крестьянок, действующую бок о бок с великой армией пролетариата…» [461] К началу коллективизации женская часть «армии», видимо, уже была выкована. На Первом съезде колхозников-ударников Сталин по-простонародному, «по-мужицки» поставил перед съездом и сам тут же окончательно решил женский вопрос. «Женский вопрос в колхозах большой вопрос, товарищи, – по “учительски” приподняв указательный палец, заявил “великий друг детей и женщин”. – Я знаю, что многие из вас недооценивают женщин и даже посмеиваются над ними. Но это ошибка, товарищи, серьезная ошибка… Женщины в колхозах – большая сила. Держать эту силу под спудом значит допустить преступление. Наша обязанность состоит в том, чтобы выдвигать вперед женщин в колхозах и пустить эту силу в дело… они должны помнить о силе и значении колхозов для женщин, должны помнить, что только в колхозе имеют они возможность стать на равную ногу с мужчиной. Без колхоза – неравенство, в колхозах – равенство прав. Пусть помнят об этом товарищи колхозницы, и пусть они берегут колхозный строй как зеницу ока» [462] .
460
Сталин И. В. Краткая биография. М., 1948. С. 120.
461
Сталин И. В. Соч. Т. 7. М., 1947. С. 48–49.
462
Сталин И. Вопросы ленинизма. 11-е изд. ОГИЗ. 1939. С. 419–420.
Грудастые передовые доярки, дородные ударницы свекловичных и пшеничных полей не только заполонили экраны кинотеатров, не только «взобрались» на бетонные постаменты, держа в руках целые снопы колосьев, но и периодически приглашались на правительственные приемы к «самому», в Кремль. На одном из них вождь позволил себе слегка, по-мужски пококетничать. «Мне вот 56 лет, – сказал он, – уже видал виды, видал достаточно трудящихся мужчин и женщин. Но таких женщин я не встречал… Только свободный труд, только колхозный труд мог породить героинь труда в деревне». Далее он чуть ли не буквально воспроизвел мнение Мальвы, героини одноименного рассказа Горького, о рабской женской доле в дореволюционной деревне, противопоставив эту долю жизни в советском колхозе. «Только колхозная жизнь могла сделать труд делом почета, только она могла породить настоящих героинь-женщин в деревне. Только колхозная жизнь могла уничтожить неравенство и поставить женщину на ноги. Это вы сами хорошо знаете. Колхоз ввел трудодень. А что такое трудодень? Перед трудоднем все равны – и мужчины, и женщины. Кто больше трудодней выработал, тот больше и заработал… Вот это и значит освобождение женщины-крестьянки…» [463]
463
Сталин И. В. Речь на приеме колхозниц-ударниц свекловичных полей руководителями партии и правительства. 10 ноября 1935 г. // Правда. 11 ноября 1935.
Как известно, в колхозах женщина действительно стала основной тягловой силой. Одна из моих родственниц всю жизнь проработала в сталинском колхозе. Труд от зари до зари, «палочки» в трудовом табеле вместо продуктов и денег, дополнительный труд на подсобном участке, чтобы дети не умерли от голода.
Раздел II. Потаенные «диалоги» Cталина с классиками художественной литературы
Глава 1
«Под розой», или художественная литература в зеркале сталинской сексуальности и философии жизни
Наедине с собой, или сексуальность воображения
Для древних историков и аналитиков, от библейских пророков до античных и средневековых хронистов, роль сексуальности в движении исторического человечества не была тайной и не требовала ни особой аргументации, ни особой доказательности. Более чем за полторы тысячи лет до Шекспира и за более чем две тысячи лет до Фрейда истории любви Антония и Клеопатры, любовной ненависти Нерона и его матери, страстных отношений Калигулы и его сестер и т. д. были объектами пристального изучения именно историков, и не только с точки зрения морализующего и нравственного, но и с точки зрения политики и государственного управления. Для их читателей любовные увлечения древних царей и цариц, сексуальные пристрастия императоров, их фаворитов и фавориток вполне очевидно определяли причудливость зигзагов истории царств и королевств, а значит, и их подданных. Эта очевидность для древних исследователей и читателей в Новое время, и в особенности в XIX веке, сыграла скверную шутку с европейской исторической наукой. Увлекаясь изучением мощных социальных сил, казалось бы, только и определяющих движение человеческого общества, то есть историей экономики, внутренней и внешней политики, историей войн, духовной и материальной культуры, профессионалы стали откровенно пренебрегать изучением истории тайных и явных человеческих страстей как чем-то случайным и даже предосудительным, а главное, якобы не имеющим существенного исторического значения. Тогда же историческая наука оставила обширную область человеческой сексуальности медицине и психоанализу. Фрейд со своих позиций попытался вернуть проблемы сексуальности в параллельное с историческим русло, написав небольшие эссе о Леонардо да Винчи, Достоевском и других известных людях. Это было смелое, яркое, пусть и двойственное с точки зрения трактовки исторических фактов раскрытие проблемы. С тех пор, вплоть до наших дней, многочисленные попытки психоаналитиков вторгаться в историю, в объяснение ее через личность государственного деятеля и его интимную биографию кажутся мне заранее заданными, клишированными психоаналитическим инструментарием, и чаще всего малоубедительными. Даже работы выдающихся психоаналитиков, содержащие интереснейшие наблюдения, такие как книга Э. Фромма о Гитлере или Д. Ранкур-Лаферриера о Сталине, оставляют ощущение искусственного приспособления легко объяснимых с точки зрения житейского быта или исторической науки фактов к хлипким конструкциям стандартного психоанализа [464] . В качестве примера сошлюсь на одну из глав книги Ранкур-Лаферриера, в которой развернуто целое психоаналитическое действо на основании того лишь, что Сталин предпочитал носить сапоги и вообще особое внимание уделял своим ногам. Мы находим здесь все мыслимые ассоциации, возникающие у автора: и битье ногами в сапогах сына (?), и простонародное выражение: «грузин-гуталинщик»(?), и «Сталин, конечно же, никому не собирался позволять наступать на себя»(?), и т. п. И хотя Сталин действительно до войны чаще носил сапоги, но при анализе этой знаковой привычки вождя предпочтение лучше все же отдавать более простым объяснениям. Как я уже писал, сталинское пристрастие к сапогам связано, с одной стороны, с модой эпохи военных диктаторов и диктатур. Начиная с Наполеона I в начале XIX и до середины XX века ботфорты или сапоги как часть военизированной одежды носили очень многие авторитарные политические деятели. Аналоги военизированной одежды и ее деталей носили и в древности, и в Средние века, и позже. Диктаторская власть всегда демонстрировала силу, а сила – это армия, а военная форма – ее знак. С другой же стороны, повышенное внимание Сталина к ногам связано было с патологией, но не психического, а физиологического характера, что, конечно, взаимосвязано, но не так уж прямолинейно. Можно вспомнить и другие факты, когда какие-то случайно проговариваемые слова исторического героя, его нелогичные, с точки зрения исследователя, действия, нестандартные привычки и т. д. трактуются как ребусы, якобы скрывающие психическую патологию. Однако чем более искусно составлен психологический ребус, тем более широкий простор он дает для прямо противоположных толкований и прочтений. Пока же психоанализ в существующем виде, возбуждая интерес постановкой проблем, не приносит подлинного удовлетворения при решении задач исторического исследования. А между тем состояние исторических источников, особенно Нового и Новейшего времени, часто позволяет проникать в глубину сознания изучаемого субъекта, не покидая твердую почву факта, прямого свидетельства и их непосредственной интерпретации. Так что наука история имеет все основания вновь претендовать на свой аспект в раскрытии сексуальности, этой чувствительной точки человеческой души, на изучение ее тайного и явного влияния на историю общества.
464
Фромм Э. Адольф Гитлер: клинический случай некрофилии. М., 1992; Ранкур-Лаферрьер Д. Психика Сталина. Психоаналитическое исследование. М., 1990.