Ипостась
Шрифт:
Больше пяти лет назад? То есть в те времена, когда на мировой арене появились тритоны. Очень похоже, что этот Часовщик именно тот, кто нужен майору. И насчет коробок все очень похоже.
– Не затруднит ли тебя, Сипай, показать, где живет этот человек?
– Конечно, я покажу. Только сначала позвольте предоставить вам ложе, чтобы вы могли отдохнуть, бханте, после долгой дороги.
– Благие дела не могут ждать, – многозначительно произнес монах и встал.
Городок был совсем небольшим, до хижины Часовщика дошли меньше чем за полчаса. На участке, заросшем густым кустарником, стояли два небольших строения на сваях. Во всем ощущалось
Ли Ханьфанг поблагодарил услужливого Сипая, приняв от него напоследок дары в виде вяленого мяса какой-то дичи, убитой в этих краях. Разумеется, есть эту гадость майор не собирался и выбросил воняющий падалью сверток в кусты сразу же, как только Сипай скрылся за ближайшим холмом.
С первого взгляда было ясно, что его кто-то опередил. В покосившемся сарайчике, торчавшем на едва держащихся опорах, царил полнейший кавардак. Но тот хлам, в который превратилось содержимое строения, давал четкий и однозначный ответ на вопрос, кто такой этот Часовщик.
Фэн Чжи Бяо никакой не часовщик. Конечно же, он хорошо разбирался во всевозможном электронном барахле. Это всегда было его профессией, утратившей актуальность в течение последних пяти лет. Он был гравером.
Майор Ли достал коммуникатор производства «Науком», способный подключаться напрямую к спутнику. Очень удобная штука. Несмотря на то что китайские машинисты основательно поработали с устройством, майор все же старался не пользоваться гаджетом без лишней надобности. Однако сейчас он хотел проверить правильность своей догадки. От этого многое могло зависеть.
Спутник как раз двигался где-то над головой, в темном холодном космосе, передавая сетевой сигнал на многие тысячи километров. Подключенная психоприводом к коммуникатору «балалайка» легко нашла требуемую базу данных.
Никакого Фэн Чжи Бяо там, разумеется, не было. Об этом легко можно было догадаться из самого имени – непривычного для местных, но вполне понятного для китайца. Иероглифы, которыми писалось имя гравера, как раз и означали «мастер, ремонтирующий часы». То есть часовщик.
Но в базе данных был некий Фэн Фэй Ху. Этот гравер работал в Анклаве Гонконг, он исправно платил дань триадам, которые и сливали подобную информацию в МГБ Поднебесной, – но семь лет назад исчез при загадочных обстоятельствах. Вместе с гравером исчезла и большая часть его электролабы. Куда и почему столь скоропостижно отчалил мастер Фэй Ху, так и никто и не узнал. В те времена профессия гравера утратила ценность, великие мастера, создававшие истинные шедевры в мире Цифры, стали никому не нужны: подонки из банды баварского прохвоста Сорок Два наводнили рынок относительно дешевыми и доступными штамповками. Услугами граверов иногда пользовались, в основном – истинные ценители искусства Цифры (или те, кто считал себя таковым), заказывая эксклюзивные «поплавки», ставшие чем-то вроде коллекционных экспонатов. Такие одноразовые заказы не могли прокормить большинство граверов, и мастерам приходилось искать иные пути.
Кропотливая работа с фактами навела Ли Ханьфанга на мысль, что Фэн Фэй Ху нашел свое Дао здесь. Майор опрыскал дверь и обломки, валявшиеся повсюду, специальным раствором. Отпечатков почти не было – глупо искать следы того, кто забрал гравера, маловероятно, что попавшие сюда люди не являлись профессионалами. А вот «пальцы» хозяина отыскались. Стертые, фрагментированные, но большой и указательный палец правой руки Ли Ханьфангу удалось найти на одной из выдернутых из чрева электролабы плат.
Коммуникатор тихонько пискнул, просканировав блестящие от раствора отпечатки. Еще секунда – и результат готов: девяносто семь процентов вероятности, что эти фрагменты потожировых следов принадлежат граверу Фэн Фэй Ху. Более чем достаточная степень точности, учитывая количество и размер образцов.
Обломки плат, выдернутые из гнезд лазеры, микроскопы, какие-то детекторы и целый набор разломанных на осколки микроманипуляторов могли быть чем угодно. Могли быть и электролабой. Той самой, что мастер Фэн Фэй Ху вывез из Анклава Гонконг семь лет назад. Наверное – стопроцентной уверенности Ли Ханьфанг не испытывал, он видел настоящую электролабу всего дважды и оба раза в собранном и работоспособном виде.
Итак, майор нашел останки электролабы. Но здесь нет самого гравера. Куда он мог деться? Ушел, тщательно стерев с оставшегося хлама отпечатки пальцев? Ради чего? Неужто Часовщик, забросив ремесло гравера, научился предвидеть будущее и решил скрыться от разыскивающего его майора МГБ Народной Республики?
Нет, это досужие домыслы, не более того. За Часовщиком охотился не только майор Ли. Это очевидно. Как минимум, недалеко от городка лагерем стояли индусы. Правда, Сипай сказал, что они не заходили в сам Нонгуин, но где гарантия, что кто-то из них не поговорил так же, как Ли Ханьфанг с Сипаем, с каким-нибудь другим жителем городка? И не посетил жилище гравера.
Майор, облаченный в одеяния буддийского монаха, внимательным взглядом еще раз обвел темный и пыльный сарайчик. Все здесь выглядело как-то не так. Слишком мало обломков, слишком мало деталей. Осталось только то, что наверняка сломано, ничего целого здесь нет.
В сарае что-то искали. Быстро, но тщательно, со знанием дела. И все, что вызывало хоть малейшее подозрение на причастность к этому... как его назвали машинисты, «резонансу», забрали с собой.
Сам процессор был у Ли Ханьфанга – в этом те, кто устроил здесь кавардак, просчитались. Хотя есть ли гарантия, что Часовщик не припас еще парочку таких игрушек? В любом случае, важен не процессор – один чип лишь игрушка, не более, – важна технология, существенна возможность сделать еще сотню, тысячу таких процессоров.
И никаких зацепок.
Майор потянул носом воздух. Он никак не мог понять: в сарае действительно чем-то пахло или ему только казалось. Какой-то едва уловимый едкий запах, щекочущий ноздри. Что-то настолько слабое, что опознать аромат не удавалось.
Осколки плат, какие-то растоптанные чипы, тяжелый стол с противопылевой и антивибрационной защитой. Нет ничего, что можно назвать следами.
Слева, у маленького, почти непрозрачного от залепившей его пыли и грязи окошка что-то мелькнуло. С кучи электронного хлама в углу посыпались искореженные детали.
Ли Ханьфанг резко повернулся на шум. Его мышцы напряглись, левая рука приподняла посох, который был единственным оружием, доступным сейчас майору. Негоже монахам носить с собой «дыродел», оружие вместе с одеждой осталось в мешке, спрятанном в джунглях. Даже если монах временный – ненастоящих буддийских монахов не бывает, каждый волен выбирать время, когда приходит пора посвятить себя служению Будде. Кто-то остается в этой ипостаси навсегда, кто-то спустя месяц или год возвращается к мирской жизни. Ли Ханьфанг планировал вернуться в образ майора МГБ сегодня к вечеру, но сейчас он был монахом. И обязан был действовать как монах.