Ирбиса (не) приручить
Шрифт:
Девушка понимала, что сироту, да бесприданницу, рассматривать в жены будет только вдовец какой или совсем пропащий, негожий хозяин. Был тут один такой.
Однако сегодня, когда она полоскала белье на реке, прямо болью пырнуло сердце, руки задрожали от страха, а перед глазами возник образ умиравшего Парда.
И практически сразу она услышала дружный гогот пяти луженых глоток и бахвальство здоровенного детинушки:
– Я ему сказал, что если сделать навес из зачарованного дерева, то и прохлада под ним сохранится в знойный день, и тепло не уйдет в
– Брешешь! – недоверчиво протянул еще один голос. – Не мог он тебе поверить! Никогда Пард не был тугодумом.
– Я никогда не брехал! Эту байку я услыхал от знахарки!
– вызверился Иссил.
Этот детина был не просто знаком Ирбиссе. Он пару лет назад начал делать ей непристойные предложения. Конечно, получил отказ, да еще отхватил по шее от Парда за оскорбление названой сестры. Видимо, затаил злобу. Все ходил и шипел, разнося сплетни о семье кузнеца.
Дальше Ирбисса не слушала, а помчалась со всех ног к лесу. Подбежала к опушке в тот миг, когда секач уже практически вынес незваного гостя из зачарованной чащи.
Визг хряка, треск веток и эмоциональные выкрики Парда заставили девушку схорониться за стволом векового дуба, с испугом вглядываться в направлении приближавшегося шума.
Ужас сковал все ее тело, когда она увидела, как ломается тело любимого, как искореженным и практически мертвым он падает на траву, как струйка крови сбегает по лбу на бровь, а потом каплями падает на землю.
Сколько она стояла застыв? Век? Миг? Пришла в себя лишь, когда он захрипел и, как ей показалось, перестал дышать.
Бросилась, обезумев, Ирбисса к искалеченному телу и, упав перед ним на колени, заорала-запричитала:
– Да на кого же ты меня покинул? Открой глазоньки свои ясные! Встань, поднимись на ножки свои резвые! Не могу без тебя!
– рыдала она, обнимая любого.
– Свет не мил без твоей улыбки! От горя сердечко разрывается! Вернись, друг мой любезный! Лягу рядом с тобой, да не спасет это тебя, не согреет.
Стонет и шепчет, и криком исходит девушка. Бьется о землю, боясь причинить боль уходящему. Обнимает и теребит мужчину в надежде несбыточной, что вернет ему жизнь, поделившись своей.
Земля чуть ранее
Ирина Владимировна Бисквитова немного задержалась на работе...
Женщина сидела за компьютером и уже ничего не понимала из той информации, что выдавали ей сухие строчки отчета. Холодный искусственный свет заливал небольшое помещение, в котором, кроме ее рабочего места, все остальное пространство было обставлено стандартной мебелью. Вдоль стен стояли: закрытые стеллажи для документации, шкаф для одежды и два сейфа для трудовых книжек.
Пальцы крутили колесико мышки, и перед глазами мелькали числа, но ей что-то не нравилось. Она то вновь всматривалась в монитор, то искала информацию в бумагах, что были разложены на ее рабочем столе. Однако нужный ей результат еще не был достигнут.
Усталые зеленые глаза щурились, брови были нахмурены, и между ними пролегли отчетливые складки мимических морщин, а губы - поджаты так сильно, что превратились в тонкую
Кабинет, в котором работает Ирина Владимировна, находится на первом этаже трехэтажного офиса строительной компании, и если бы не поздний вечер, то мы бы разглядели ветки кустарника, которые сейчас слабый ветерок заставлял стучать в стекло, пытаясь напомнить припозднившейся работнице, что давно пора собираться домой. Но она игнорировала все посторонние звуки и продолжала вновь и вновь вчитываться в ровные столбцы финансового отчета.
Ирина, сколько себя помнит, была упрямой, или, если хотите, упертой. Тетя Поля часто рассказывала, как в три года вредная шмакодявка не отреагировала на призыв новой воспитательницы, потому что она сказала не обычное: "Ребята, убираем игрушки, и за стол", а назвала деток малышами.
Вся группа кушает, а Иришка, не обращая ни на кого внимания, продолжает играть. Пока ее нянечка, та самая тетя Поля, за руку не взяла, да не повела обедать, даже голову не повернула в сторону звавших ее взрослых.
Ох, как тогда всполошилась директор детского дома, прозевали глухоту у ребенка. Девочка молчит и общается только жестами? Так думали, что просто позднее развитие, а оказывается...
Договорились с поликлиникой, что врач приедет к ним. Вот и случилось "чудо", когда Апполинария Сергеевна вела за ручонку малышку в кабинет, где их ждал доктор. Идет по коридору добрая женщина и рассуждает вслух, с жалостью поглядывая на рыжую девчушку:
– В нашем мире и сильному, здоровому человеку приходится нелегко, а с тобой вон как все сложилось. Мало того, что сирота. Немая. Так еще и глухая! Как же ты, девонька, будешь жить? Как судьба твоя сложится, малышка?
И тут эта заноза мелкая спокойно и внятно отвечает:
– Мы не малыши, а дети! Зачем на нас обзываться? И я не глухая...
Тетя Поля была настолько ошарашена, что только пробормотала:
– А молчала почему?
– А зачем говорить?
– в изумлении полезли на лоб морковные бровки над зелеными глазками.
– Вы меня и так понимали...
Вынырнув из воспоминаний, Ирина заметила, что горько улыбается. Да, было время, когда она, как все дети, верила, что мама просто ее потеряла. Что ищет. Что ее найдут, и все изменится. Не нашли, не изменилось...
Лет в одиннадцать девочка решила, что никогда и ни от кого не будет зависеть, а доверять людям глупо. Они не могут даже себе помочь! Вон тетю Полю скорая не успела довезти до больницы, а ведь она обещала, что быстро вернется, и с ней все будет хорошо.
Не вернулась. Именно тогда отгородилась Иришка ото всех. Ударилась в учебу, начала запоем читать все подряд, что попадалось под руку. Стала одиночкой. Девчонки, с которыми она жила в одной комнате, долго шушукались, что раз она не участвует в их проказах, значит, доносит на них воспитателям.