Иркат - темный повелитель
Шрифт:
– Не заподозрят?
– Нет. Маг сработал чисто, они ничего не поймут.
– Повозки далеко?
– Еще час.
– Плохо. Придется подождать, пусть люди отдохнут.
– Никто не устал, - серьезно заметил маг.
– Вижу. Что на постоялом дворе?
– Двое пьяных на сеновале отоспаться решили.
– Никто не видел?
– Нет. Сработали чисто. Через пятнадцать минут будут здесь.
– Смотрите не наследите. С иллюзией сработаешь чисто?
– Да они все полупьяные.
– Выбери кого повосприимчивей, сам понимаешь, их будут серьезно допрашивать.
– Пока подводы приедут, я успею подобрать кандидатов.
– Со следами аккуратнее, шум поднимется большой.
– Мы все просчитали. Никто ничего не заметит.
– Ладно, действуй, я пока осмотрюсь.
– Ваше величество, я требую, чтобы вы своей волей избавили нас от этой напасти, - вельможа требовательно смотрел на Лорана. Самый влиятельный человек в южных землях, мог себе позволить требовать помощи. Если учесть, что ему старательно внушали это на протяжении недели, то удивляться было нечему.
– Вы о нападении лесного чудовища, обитающего в ваших лесах?
– Да. Пять лет оно нападает в разных местах на путников, теперь большой обоз. Более пятидесяти растерзанных тел. Двое чудом остались живы. Их раны ужасны. Если ничего не делать оно так и будет пожирать ваших подданных.
– Вы представляете размер лесных угодий, где оно прячется?
– Разумеется, ведь там мои земли.
– Сколько по вашему нужно людей, чтобы организовать облаву на столь большой территории.
– Много, - лицо графа помрачнело.
– Я предлагаю попросить помощи у всех рыцарей страны. Нечего отсиживаться по своим замкам, когда чудище бродит по стране. Если вы как наш сюзерен попросите остальных помочь нам, то можно собрать достаточно отрядов для охоты. После столь громкого случая, отсиживаться по норам - равносильно потере чести.
– Знаете граф, а мне нравится ваша идея. Действительно, нечего отсиживаться, словно харанги по норам. Пусть наши рыцари докажут, что воинская доблесть не покинула их сердца. Я разошлю письма с призывом по всей стране.
– Ваше величество, я не сомневался в вас, - граф преклонил колено перед сюзереном. Он мог не делать этого, но решение короля действительно вызвало в нем порыв преданности. Перед хорошим правителем не зазорно преклонить колено. По жесту короля граф поднялся и проследовал к выходу. Когда за ним закрылась дверь, король повернул голову в сторону гобелена на стене.
– Что скажешь?
– Все прошло просто великолепно, - Мирозор вышел из потайной дверцы.
– Сколько времени потребуется на сборы?
– Неделя. Пока рыцари получат письма, пока соберутся, пока отпразднуют поход. Ты же знаешь наших доблестных вояк. По прибытию на место недельку пропьют по кабакам. Добираться будут неделю, если не две, смотря, как загуливать будут в пути.
– Я тебя понял, месяц военные отряды, продвигающиеся на юг, ни у кого подозрений не вызовут.
– Более того, их никто не сможет пересчитать, - Мирозор поднял указательный палец.
– Получится?
– Шанс очень большой. Если церковники не обманули, то дело может выгореть.
– Давай по бокальчику имрейского за успех?
– предложил король.
– Пошли ко мне, здесь спокойно посидеть не дадут.
– Пошли, только секретаря предупрежу.
Военная машина с подачи Страгона была запущена. Спокойной жизни в ближайшие годы не будет ни у кого.
Глава пятнадцатая.
Проклятая осточертевшая трава рассекала ладони до крови. Это только кажется, что листья мягкие - вранье. Попробуйте постоянно раздвигать высокие стебли и вы узнаете насколько острые у листьев края. Я не знаю, что это за растение такое, но оно повсюду. Ни одного пятачка голой земли. Местный агроном засеял поле очень прилежно. Выше моего роста, похоже на кукурузу, правда, нет никаких плодов. Высокая, зеленая трава, может это местный камыш? Не знаю, но это растение повсюду. Стебли поднимаются в небо на метр выше моей головы. Небо яркое, без облаков, без солнца. Небо терпеть можно, оно яркое и безмолвное. С травой все значительно хуже. Нельзя останавливаться. Стоит лишь на десять секунд остановиться, как появляется шепот. Вначале он на грани слышимости далеко далеко. Только не стоит обольщаться, он усиливается, словно несущаяся на огромной скорости волна. Не проходит и минуты, как голову заполняют голоса. Их много, они говорят наперебой. Голоса постоянно меняются, их очень много, но не меняются слова. Всего две фразы:
– Попроси.
– Я тебя выведу.
– Попроси.
– Я тебя выведу.
– Попроси.
– Я тебя выведу.
Так может продолжаться до бесконечности. Чередование этих фраз сводит с ума. Можно закрыть уши, можно кричать, петь, говорить - не помогает ничего. Остается один проверенный способ - двигаться. Как только я делаю шаг, стебли, трущиеся о мое тело, раздвигаются и голоса пропадают. Я получаю передышку, чтобы не сойти с ума. Руки изрезаны листьями, но я должен раздвигать стебли и двигаться вперед. Голоса не могут следовать за мной, но через время меня настигает усталость. Каждый шаг дается все труднее и труднее, свинцовые ноги невозможно переставлять. Шаг, еще шаг, еще полшага - больше не могу. Десять секунд на отдых, пока не появится шепот. Меня колотит от этих голосов, не знаю почему, но они меня пугают. Идти нельзя, нужно терпеть, телу нужен отдых. Приходится стоять и терпеть. На грани безумия или помешательства нужно просто стоять. Я кричу, ору песни, просто смотрю в небо, но так не может продолжаться долго - нужно идти. Превозмогая усталость, приходится делать шаг. Скорость движения небольшая, но это не имеет большого значения. Усталость никуда не денется, она идет за мной следом, прячась в шелестящих стеблях травы. Я пробовал бежать от усталости, пробовал ползти, лежать, сидеть - все бесполезно. Усталость, либо голоса постоянно меня настигают. Обидно, что для отдыха совершенно нет времени, его здесь вообще нет - ни времени, ни отдыха.
Мое движение продолжается вечно. Порой мне кажется, что я существую здесь всегда. Ничего другого вокруг не существует, только какое-то непонятное чувство вызывает в сознании понятие человек. Наверное, человек это я. Только мне почему-то кажется, что я не человек. Люди не живут в кукурузе. Люди, нас много? Почему я всегда один? Почему за все время, которого нет, я никого не встретил? Не знаю почему, но я уверен, что стоит мне попросить и голос выведет меня из этой ненавистной зелени. Я твердо знаю, что выйти просто - только попросить. Не нужно говорить вслух, попросить можно мысленно и я выйду. Выйду куда? Не знаю, но просить нельзя. Почему нельзя? Не знаю почему, но просить нельзя. Странно, одиноко и больно находится здесь. Что такое одиноко? В голове постоянно появляются мысли, значение которых мне порой непонятны. Пока руки раздвигают стебли, пока могу двигаться, я думаю о странных мыслях, но ничего не могу вспомнить. Стоит остановиться и моим разумом овладевает шепот. Я даже не знаю, что ненавижу больше, голоса или усталость. Мне хочется просто полежать, глядя в небо - нельзя. Через долгое время, которого нет, я понимаю, что обречен. Только голоса могут прекратить эту пытку. Я понимаю, что нужно просить, сил больше нет. Я не могу решиться, потому, что нельзя. Я знаю, что нельзя, но я больше не могу. Я терплю, постоянно возвращаясь к мысли, что пора попросить. Терпеть становится просто невозможно. Настает момент, когда я готов выкрикнуть просьбу и десятки жал впиваются в мое тело. Я не знаю, что это и откуда они берутся, но в меня впиваются десятки острых иголок. Мое тело пронзает боль. Это другая боль, она в отличие от предыдущей, приносит облегчение. Наваждение спадает с меня, я понимаю, что нужно двигаться. Нельзя просить. Все продолжается вновь и вновь, раз за разом. Только каждый следующий раз мне кажется, что промежутки между уколами становятся короче. Я постепенно сдаюсь? Я многого не понимаю, но это чувство мне знакомо. Мне стыдно, что я ослабел, стыдно, что готов сдаться. Приятно осознавать, что мне стыдно, я понимаю, что такое стыд. Только здесь никого нет. Отчего мне стыдно?