Ирония судьбы. Танец Феникса
Шрифт:
– Я хочу быть его женой, и только его, – вздохнула принцесса, и улыбнулась так сладенько, что у Карлака зубы свело.
– Ой, аж страшно стало. Сестрёнка и зачем тебе этот ледяной? Столько вокруг тебя вертится хороших молодых парней, только выбирай. Так нет, же вцепилась в Эммера, а тот даже на балы не приходит, ссылаясь на загруженность в министерстве. Забудь его, да и отец твой брак не поддерживает, даже если и не отказывает тебе прямо, иначе давно бы вас уже окольцевал, – рассмеялся Карлак, постукивая костяшками пальцев по столу.
– Ничего братик я умею ждать. Наш принц хоть и заносчив, но ведь и он живой человек, оступится и вуаля, а я здесь. Нет братик, никуда ему от меня не деться, – вставая и помахивая веером проворковала принцесса, своим самым нежным голоском, который как ей казалось, сводил с ума мужчин.
– Ладно, ладно не ругайтесь, – остановила ее Иида. – Сынок расскажи как у тебя дела с невестой? Уже были свидания? Или может её матушка не позволяет вам видеться?
– Матушка? – Шиалкон услышав последние слова императрицы обернулась и показав на брата пальцем пошипела. – Их даже одних не оставляют в комнате, что уже про свидания говорить. Не повезло тебе братик.
Иида ухмыльнулась, потрепала сына по руке: – Ничего, после бала, и оглашения помолвки, тебе никто не сможет этому помешать. Она станет твоей невестой официально и тогда води её на свидания, сколько хочешь, а главное узнавайте друг друга получше, разговаривайте, гуляйте. Это так прекрасно, быть молодыми, – императрица всплеснула руками, не замечая кривых взглядов уходящей дочери и кислого взгляда сына, сидящего рядом с ней. Она была в мечтах своей юности.
– Матушка, но вы ведь понимаете, что веда нам нужна совсем не для моей роскошной жизни? – подал голос Карлак, выводя мать из её дум.
– Да, нам как раз и нужно в её видениях узнать, когда нам приступить к основному нашему плану.
– Но как во всем бреде, которое говорит ведунья нам узнать истину?
– А для этого и будут нужны старейшины их клана. – Иида встала и подойдя к сына, обвила его плечи руками, – я давно приметила одного из них. Старикашка бредит тем, что женит своего сына на высокородной. Уж его бред мы можем исполнить, а обедневших дворян много, особенно сейчас.
– Хороший план. Моя помощь нужна матушка?
– Нет сынок, не забивай свою красивую головушку такими низменными делами. Тебе уготована великая миссия, вот к ней и готовься, – Иида потрепала сына по волосам, и направилась к своим покоям, по дороге призывая своих служанок.
***
«Отец, я не нужный сын, но тогда зачем ты меня назначил наследником? Мои вопросы остались без ответов… Ну и ладно, теперь клан вед, и можно отправляться спать. Или может решать с ними эти задачи завтра? Решено с утра отправляюсь в клан, а сейчас спать, уж больно ночь была тяжелой», – разговор с отцом был тяжелым. Эммер шёл по переходам замка, ничего не замечая, а вспоминая то, что он увидел в маленьком домике на окраине столицы: «Лана!». Он улыбался, вспоминая ее кожу, улыбку, волосы.
– Господин, ваша лошадь, – склонил голову камердинер. Эммер сфокусировал зрение и кивнул.
«Да, конечно пора домой, нужно выспаться».
Но так хочется вернуться и ещё раз увидеть её, ту, которая сейчас будоражила его, заставляя обо всем забыть.
«Утром, я увижу её утром».
А в маленьком домике на окраине шла борьба между двумя желаниями. Молодой мужчина сжимал кулаки, чтобы успокоиться и старался не смотреть на ту, которая ответила на поцелуй, а девушка забилась под одеяло и ждала его прихода, замирая от страха. Рей не спешил в единственную комнату с кроватью: «Как же раньше всё было просто. Но что мне делать сейчас?»
Лана свернулась клубочком и прижав руки к груди вспоминала поцелуй и его руки на своем теле и те места горели от её желания: «Что мне делать? А вдруг я найду того, кто мне предназначен по магии? Но что тогда будет с Реем? Нет, нельзя, я должна быть его женщиной, он любит меня, я люблю его. Ведь то, что я к нему испытываю и называется любовью? Или нет?»
Когда скрипнула кровать, впуская под одеяло Рея, она резко развернулась и оказалась у его лица, но молодой человек лежал с закрытыми глазами. Одетый в закрытую майку, обтягивающую его фигуру, в домашние штаны, он лежал под одеялом и пытался уснуть, и желал всей душой, чтобы Лана его не трогала, ведь так тяжело удержать себя в рамках.
«Спит? Нет, он же только пришёл. Притворяется? Хорошо, пусть спит, но завтра обо всем поговорим», – Лана отодвинулась от него и уткнувшись в подушку, закрыла глаза. А Рей пылал, всё тело горело огнем желания. Он еле сдерживался, чтобы не повернуться к той, которую любил всем сердцем, и которая так доверчиво улеглась рядом с ним и обхватила его правую ладонь, сжимая её в своих ладошках.
«Нельзя, я не её избранник, но как же тяжело знать, что ты никогда не сможешь дать ей то, чего она желает. Боги вы очень жестоки».
ГЛАВА 17
Утром, после посещения клана вед, Эммер ждал Лану в кабинете, сдерживая порыв встретить её у входа в министерство.
«Да, что же это такое? Я же не мальчишка, но как же хочу увидеть её, взять за руку и посмотреть в её изумрудные глаза».
Но её не было, прошёл уже час как она должна была появиться на своем рабочем месте. Как известно, то чего мы не понимаем, то нас и губит. Так случилось и с принцем. Желание её увидеть было таким сильным, что он не выдержал и отбросив книгу с отчётом по делу, а вот какому он не понимал, просто глядя в отчет и не видя ничего кроме Ланы, ибо в каждой строке в каждой букве он видел её.
«Где эта девчонка? Вот же прогульщица».
Хождение по кабинету, тоже не дали свои плоды, нервничал принц так, что когда один из его помощников открыл дверь, рявкнул так, что дверь закрылась с грохотом, оповещая министерство, что принц не в духе.
***
Рей сидел напротив Ланы и пытался вернуть её на путь праведный, установив их отношения в то русло, какими они были до вчерашнего вечера: – Ты что-то говорила про границу между ночью и днем.
Лана встрепенулась, отвлекаясь от шальных мыслей о его губах: – Нет, не так. Я говорила про свет и тьму. Помню, мама рассказывала одну сказку о двух влюбленных, один из них принадлежал к свету, второй к тьме. Они могли встречаться лишь на границе этих двух стихий.