Исцеляющая любовь
Шрифт:
Стоило ей представить гостей как «знакомых твоего папы по войне», как парень остановил мяч и посерьезнел.
— Вы правда его знали? — спросил он.
— Знали. И он всегда говорил о тебе. Он тобой гордился. Поэтому мы и решили с тобой повидаться.
Мальчик поморщился, сдерживая слезы.
— Может, пойдем куда-нибудь и съедим мороженого? — тактично предложила Ханна.
Все остались ждать на улице, а Хершель зашел в лавку и купил по рожку мороженого в шоколадной глазури. После этого они не торопясь
Молодому Линку Хершель сразу понравился. Но полученное приглашение его ошеломило. И испугало.
— То есть мне придется уехать от бабушки? — робко спросил он.
— Ты сможешь навещать ее на Рождество и в каникулы, — предложил Хершель и поспешил добавить: — А если тебе у нас не понравится, мы тебя держать не станем.
— Может быть, согласишься хотя бы попробовать? Ненадолго? — мягко предложила Ханна.
Встревоженный и раздираемый внутренними противоречиями, Линк взглянул на бабушку. Та повернулась к Ландсманнам и сказала:
— Думаю, нам с внуком надо это обсудить наедине. Вы не оставите нас ненадолго одних?
Хершель с Ханной хором согласились.
— Мы можем заехать завтра утром, если хотите, — сказала Ханна.
— Да, думаю, это будет лучше всего, — кивнула Элва. — Мне надо помолиться, чтобы Господь меня вразумил. А еще нам обоим нужно спросить у своего сердца.
— Хершель, ты в своем уме? Ты, наверное, забыл, что еще не разбогател? Теперь этот чудный мальчик станет мечтать о частных школах и даже о репетиторах. Что на тебя нашло? Ты не забыл, что у нас в банке пусто?
— Помню, помню, — вполголоса ответил муж. — Но мне так хочется это сделать, что я готов отдать все…
— Дорогой, давай смотреть правде в глаза, — ответила Ханна. — Нам нечего отдавать!
Какое-то время они шли молча. Потом Хершель заговорил:
— Нет, Ханна, кое-что у меня еще есть.
— Что же?
— Последнее богатство, Ханна, и я готов пожертвовать им ради Линкольна Беннета. — Помолчав, он закончил: — Мое уважение к себе.
Ханна сразу поняла.
— Хочешь сказать, что готов обратиться к Стефану?
Хершель пожал плечами, одновременно смущенный и подавленный.
— Я знаю, что мы с тобой решили не влезать к брату в долги, поскольку принять от него деньги означало бы принять и его систему ценностей.
И он признался:
— Два месяца назад Стефан открыл на наше имя банковский счет и положил на него двадцать тысяч долларов. Чтобы мы могли внести задаток за дом, как он объяснил. Я тебе ничего не говорил, потому что надеялся никогда к этим деньгам не притрагиваться.
Хершель взглянул на жену.
— Но, Ханна, двадцати тысяч вполне хватит, чтобы дать Линкольну высшее образование. Ну что, стоит ради этого поступиться своим самолюбием?
Она с любовью посмотрела на него.
— Дорогой, тебе не придется ничем поступаться. Мы оба обретем нечто драгоценное.. — Она обхватила его руками и поцеловала. — Дай бог, чтобы он согласился!
Они были слишком взволнованы, чтобы есть, и поэтому вместо завтрака совершили небольшую прогулку по Миллерсбургу, а потом присели на скамейку в центральном сквере перед Доской памяти, на которой были поименованы местные жители, павшие в боях Второй мировой войны. Полковник Линкольн Беннет оказался среди них старшим по званию. Смерть принесла ему уважение, которого он был лишен при жизни.
Вернувшись к Беннетам в назначенный час, они с тревогой предстали перед бабушкой и внуком. Наконец Хершель нашел в себе силы спросить:
— Ну как, Линк, что-нибудь решил?
Мальчик ответил вопросом на вопрос:
— А как же мои друзья? Мне же не с кем будет играть!
Хершель ответил честно:
— Единственное, что могу тебе обещать, — мы сделаем все, что в наших силах, чтобы у тебя появились новые друзья.
— А поначалу ты сможешь звонить бабушке и своим приятелям, когда заскучаешь.
— Прошу прощения, мэм, это не получится, — ответил мальчик. — Здесь ни у кого нет телефона.
— Но написать-то ты сможешь! — устыдила его бабушка. — Твой папа нам тоже из Европы не звонил, а все же связь с ним мы не теряли.
— Тебя еще что-то тревожит, Линк? — спросила Ханна.
Тот робко кивнул:
— А что, если… если я вас разочарую?
— Ты можешь разочаровать нас только в одном случае, — настойчиво произнес Хершель, — если откажешься ехать.
Наступило молчание. Мальчик смотрел на бабушку. Теперь за обоих заговорила Элва:
— Мы решили, отец был бы за то, чтобы он принял ваше приглашение.
Хершелю хотелось прыгать от радости, но он только сказал:
— Вот и чудесно! Мы с женой пробудем здесь, пока не уладим все формальности. — И ласково повернулся к мальчику: — Обещаю: ты не пожалеешь!
— Хершель, ты что, рехнулся? Ты хочешь сказать, в Кливленде своих черномазых мало, что ты вздумал притащить сюда еще одного?
— Стефан… то есть Стив, я запрещаю тебе говорить в таком тоне!
Отыскав поблизости гостиницу, где им дали ночлег, Хершель вечером позвонил в Кливленд брату и попросил поручить его адвокату узнать, какие формальности они должны совершить.
Вся затея не вызвала у брата ни малейшего энтузиазма.
— Послушай, Хершель, — взывал он, — будь разумным человеком. Я понимаю, вам с Ханной хочется иметь ребенка. Так мы найдем вам кого-нибудь здесь! Хочешь, найдем двух? Хочешь трех? Найдем трех.
— Мне нужен именно этот мальчик, — объявил Хершель Ландсманн категоричным тоном.