Исцелю тебя любовью
Шрифт:
Сокрушенно качаю головой. Все слишком очевидно, и уже ничего не изменить.
— Да, Саш, это правда, — спокойно отвечает Ирина Борисовна. — Прости меня, сын.
— Света? — с горечью произносит он и поворачивается ко мне.
Слезы текут по моим щекам, а сердце рвется на части. Пытаюсь предугадать реакцию Саши, но это невозможно. Его лицо непроницаемо. Мои губы дрожат, а зубы отбивают ритмичную дробь.
— Саш, выслушай меня, пожалуйста, —делаю шаг к нему, но он выставляет вперед руку, не давая приблизиться.
— Не сейчас.
Расталкивается и едет
— Саш, ты куда?
— Подышать.
— Я тебя не отпущу.
Преграждаю ему путь и пытаюсь остановить. Но вижу его решительный взгляд и понимаю, что у меня нет шансов. Отхожу в сторону. Саша проезжает мимо. Хлопает входная дверь, и наступает тишина. Звенящая. Убийственная. Давит на меня, словно многотонная плита, и не дает нормально дышать.
Прохожу в нашу комнату и останавливаюсь около окна. Саши не видно. Куда он поехал? Как назло, еще и дождь начался. Зачем? А если не вернется? Мысли, как стая коршунов, терзают меня и медленно убивают. Слезы нескончаемым потоком текут из глаз, а я не могу их остановить. Да уже и не пытаюсь.
Отчаяние накрывает меня с головой и хочется завыть волком, но я сдерживаюсь, чувствуя, что все еще не одна в комнате. Ирина Борисовна не торопится уходить. Стоит за спиной и молча наблюдает. Нравится видеть мои страдания? Сколько же в ней ненависти. Хочется накричать, прогнать, но я не могу. Язык не поворачивается. Ощущаю себя жалкой и никчемной.
— Саша меня не простит, — обреченно констатирую я, глядя вдаль.
Празднуй, танцуй на моих костях. Я проиграла.
— Простит, — неожиданно отвечает Ирина Борисовна и встает рядом со мной. — Он тебя любит, значит, простит.
В ее голосе нет привычного пренебрежения или презрения. Скорее уж, теплота и поддержка. Не верю своим ушам.
— Вы правда так думаете? — поворачиваюсь к ней, но она не смотрит на меня.
— Это я во всем виновата, надо было давно рассказать ему правду... — качает сокрушенно головой.
Она что, признает свою вину? Пораженно хлопаю ресницами. Вот это новость.
— Да какая теперь разница, кто виноват... — горестно вздыхаю я.
— Я поговорю с ним, когда вернется, и постараюсь все ему объяснить, — решительно заявляет Ирина Борисовна.
— Не нужно, сами разберемся.
Я сама объясню все, что случилось. Надо было еще тогда... но я испугалась. Поймет ли меня Саша? Захочет ли слушать?
В комнате снова воцаряется тишина. Никто не пытается нарушить ее. Просто молчим и рассматриваем причудливые капли на стекле.
— Свет, я хотела попросить у тебя прощения, — начинает Ирина Борисовна, крепко сжимая кулаки. — Прости меня за все, что было.
Вижу, с каким трудом даются ей слова, но она не останавливается. Лишь набирает в легкие побольше воздуха.
— Я благодарна тебе, безмерно, но такой уж у меня характер, — запинается и все же поворачивает на меня голову. — Я очень люблю своего сына и желаю ему только добра...
С изумлением смотрю на нее. О таком я и мечтать не смела. Да и вообще считала ее непробиваемой, никогда не признающей свои ошибки, а сейчас взглянула по-новому.
— Ирина Борисовна, я все
Удивительно, но и правда не испытываю негативных эмоций. Нет во мне ни ненависти, ни злости. Я давно смирилась и приняла эту женщину такой, какая она есть. Вопреки всему. Со всеми достоинствами и недостатками. Она мать моего любимого мужчины. Безусловно, любимая. Все остальное мелочи.
— Я рада, что мы, наконец, поговорили. — Ирина Борисовна хлопает мне по руке.
— Да, я тоже. Спасибо вам.
— За что?
— За откровенность.
— Ладно, хватит. Хорошего понемножку, — усмехается она. — Пойдем чаю, что ли, попьем.
— Спасибо, не хочу... — вздыхаю я. Настроения нет совсем.
— Пойдем-пойдем, нечего тут одной сидеть и сопли на кулак наматывать. — Ирина Борисовна уверенно подталкивает меня к выходу.
Поддаюсь. Нет у меня сил сопротивляться.
— Может, вы и правы, — сдаюсь и иду на кухню.
Присаживаюсь за стол и нервно ломаю пальцы. Так и подмывает позвонить Саше, но я не решаюсь. Ему надо побыть одному и успокоиться. И мне тоже. Ничего страшного не случилось. Уговариваю себя. Мы со всем справимся.
— Вот, держи. — Ирина Борисовна ставит передо мной чашку с горячим чаем и сладости.
Сама садится напротив.
— А хочешь я тебе расскажу, какой Сашка был в детстве? — внезапно предлагает она.
— Очень хочу, — улыбаюсь и делаю небольшой глоток. Чай ароматный. С мятой и чем-то еще. Приятно и вкусно.
— Он всегда был непростым ребенком, — с легкой ностальгией начинает она, а я превращаюсь в слух. — Очень упрямым и упорным. Еще с садика нам приходилось справляться с его непростым характером.
Она рассказывает много и эмоционально. В мельчайших подробностях. Так, что я явственно представляю все Сашкины шалости. А их было очень много.
Не думала, что когда-то это скажу, но я благодарна этой непростой и противоречивой женщине за поддержку и помощь. Без нее я бы сошла с ума. А еще за то, что заступилась за меня перед Кирой. Это тоже дорогого стоит. Значит ли это, что она, наконец, приняла меня? Не знаю. Но очень надеюсь, что сегодняшний день станет крепким фундаментом для наших взаимоотношений. Думаю, что мы сможем забыть прошлое и начать все сначала.
Глава 39
Александр
Да сколько можно ждать? Смотр на часы. Мы так на сеанс опоздаем. Чего там Ветка зацепилась? Может что-то случилось? Женщины... качаю головой и еду навстречу. Добираюсь до подъезда, но Ветки так и нет. Смотрю на ненавистный пандус и собираюсь с мыслями. На самом деле жду, что Ветка выйдет и не придется корячиться. Но чуда не свершается.
Шумно выдыхаю и начинаю борьбу с пандусом, который установили через задницу. С горем пополам справляюсь и еду в подъезд, а затем и в лифт. Выезжаю на своем этаже и сразу замечаю, что дверь в квартиру открыта. Это еще почему? Подъезжаю ближе и слышу голоса. Мама. Кира? Откуда она здесь. Какого хрена здесь вообще творится?