Исчадия разума: Фантастические романы

Саймак Клиффорд Дональд

— Но они же не имеют на это права! — воскликнула Райла.

— А я не знаю, имеют или нет, — ответил Кортни, — Впрочем, скорее всего, они найдут предлог. Фактически запрет уже существует. Пока безо всяких оснований. Я надеюсь, что они не сумеют найти убедительную формулировку. Но фактически в их власти просто решить в отношении любой страны мира, что американцам туда ездить не следует…

— Но зачем им это понадобилось? — спросил Бен.

— Точно не знаю. Возможно, из-за дела с Иисусом, а может быть, сыграла роль и трагедия в меловом периоде. Мастодония открыла ворота в такие места, где граждане не могут быть гарантированы от опасности. Но я все же подозреваю другую подоплеку. Возникло множество

споров, в которые вовлекается весь мир. Эти споры буквально рвут страну на части. В конгрессе раздаются вопли о том, что ситуация еще больше усугубится с увеличением количества поездок. Образуются неприятнейшие оппозиционные группы. Это одна из самых горячих историй, с которыми приходилось справляться Вашингтону. И ответом, конечно, является нанесение удара по

Мастодонии и перемещениям во времени. Если вы не сможете попасть в Мастодонию, то не сможете переместиться и дальше! А если существует запрет на въезд в Мастодонию, то и возня с Иисусом окажется беспредметной!

— Но это означает, что и «Сафари» не сможет использовать наши временные туннели, — подытожил Бен. — И что никто их не сможет использовать. А это убьет и бизнес с кинокомпанией. И вообще мы можем вылететь из всякого бизнеса!

— На какой-то момент, несомненно, — согласился Кортни. — Правда, мы бы могли походатайствовать о временном моратории на этот запрет. Если этот мораторий будет одобрен правительством, мы сможем временно заниматься бизнесом, пока будет рассматриваться наш встречный иск. Власти потом могут сделать этот мораторий постоянно действующим, и тогда у нас будет все в порядке. Но если они этого не сделают или вообще не пойдут даже на временную отмену принятого закона, то мы действительно вылетим в трубу!

— Либо начнем действовать в каких-либо других странах, — добавила Райла.

— Что же, это было бы возможно, — откликнулся Кортни, — Но потребуются переговоры с той страной, куда вы захотите перенести свой бизнес. И учтите, что большинство стран, зная о запрете нашего госдепартамента, вряд ли охотно примет ваши предложения. Стало быть, нам надо будет еще найти страну, которая согласилась бы. И я опасаюсь, что это вряд ли будет страна с приличным режимом, а скорее всего, там будет режим диктаторский… И, оказавшись в такой стране, вы натолкнетесь на кучу бюрократических препон. Что же касается истории с карантином, то она имеет одну неожиданно положительную сторону: этим указом молчаливо признано, что Мастодония — другая страна, а следовательно, отведены и все нацеленные на нас дула налоговой инспекции!

— Вам надо поскорее начать хлопотать о моратории, — заметил Бен.

— Немедленно, — отозвался Кортни, — Мне кажется, я сумею привлечь к этому ходатайству и «Сафари», и кинокомпанию. Они могут заявить, что на их бизнес наложен несправедливый запрет. И у них, вероятно, найдется много других аргументов. Я подумаю и об этом.

— Это выглядит так, будто мы собрались в штормовую погоду на соколиную охоту, — сказал Бен. — А насколько вы уверены, что сумеете получить этот мораторий?

— Честно говоря, не знаю. В рядовых случаях получить такое временное решение не составляет особого труда. Но в данной ситуации мы бьем по авторитету госдепартамента. Это может оказаться нелегким делом, — Немного поколебавшись, он прибавил: — Не знаю, насколько это осуществимо, но я хочу попробовать подойти и с другой стороны. Правда, я не вполне уверен… Дело в том, что со мной разговаривало ЦРУ. Наводило на темы сотрудничества и «патриотического долга». Они пытались убедить меня, что все это неофициальные разговоры, но я никаких неофициальных заверений сделать не мог, ибо понимал, что на вашем месте я бы с ними вообще не разговаривал. Но я из этого общения вынес впечатление, что им пришла в голову мыслишка засылать своих агентов в будущее с целью

разведать, как им быть сейчас с некоторыми острыми ситуациями. Они прямо этого не говорили, но, пожалуй, от перемещений во времени им может понадобиться именно это… Я притворился непонимающим простачком, но вряд ли мне удалось их провести.

— Вы хотите сказать, что если мы позволим им использовать временные каналы, — спросил Бен, — то госдепартамент отзовет свой указ? Но тогда этот указ может оказаться просто средством давления на нас, спровоцированным ЦРУ!

— Я не могу быть уверенным ни в чем, — сказал Кортни, — но, по-моему, на это не очень похоже. А вот если я дам знать ЦРУ, что мы готовы к сотрудничеству, то эта организация может оказать сильное давление на госдепартамент!

— Ну и прекрасно, почему бы и не попробовать? — спросил Бен. — Не наше дело, в конце концов, совать свой нос и интересоваться, кто и с какой целью использует туннели времени!

— Нет! — сказала Райла.

— Почему же? — удивился Бен.

— А потому, что стоит лишь позволить этой публике сунуть в дверь ботинок, как они окажутся внутри целиком.

— Я, пожалуй, согласен с этим, — сказал Кортни. — Мой совет: любой ценой надо от этого пока воздержаться, хотя на всякий случай эту возможность следует держать в запасе. Мы будем вынуждены пойти на это, если совсем потеряем надежду на спасение.

— О’кей, — согласился Бен, — я полагаю, в этом есть резон.

— Но вы понимаете, ведь я не знаю точно, зачем мы понадобились ЦРУ, а всего лишь строю догадки!

Кортни встал.

— Бен, не отвезете ли вы меня назад? У меня еще полно работы.

Мы с Райлой поехали домой. Когда мы с Райлой оказались в Мастодонии, то обнаружили, что нас ждет малоприятный сюрприз.

Наш передвижной дом лежал на боку. Рядом стоял Стиффи. Баузер чуть поодаль заливался яростным лаем. Хайрам хлестал Стиффи прутом, но старина-мастодонт оставался абсолютно невозмутим.

Я поспешно направил машину наверх.

— Вот результаты проклятых морковных угощений, — проворчал я, — Мы не должны были его приучать к этому!

И я увидел, когда мы подъехали, что он не только пришел за морковью, но уже и добыл ее. Он опрокинул дом со стороны кухни, и так как холодильник при этом как-то открылся, он, вполне довольный, вовсю уже чавкал.

Я остановил машину, и мы оба выпрыгнули из нее. Я рванулся вперед, но Райла оттянула меня обратно.

— Ты что собираешься делать? — взволнованно спросила она, — Если ты хочешь его увести…

— Какого черта «увести»? — завопил я. — Я сейчас возьму ружье и застрелю этого сукиного сына. Мне давно надо было это сделать!

— Нет! — крикнула она. — Только не Стиффи! Он такой милый старый парнишка!

Хайрам стал кричать на животное, повторяя одно и то же слово:

— Озорник, озорник, озорник!

И, истошно вопя, он продолжал бить его прутом, а Стиффи продолжал жевать одну морковку за другой.

— А ты и не доберешься до ружья, — сказала Райла.

— Если вскарабкаюсь вверх и сумею открыть дверь, то смогу! Ружейная стойка ведь у самой двери в гостиной…

Хайрам визжал и продолжал хлестать Стиффи, а мастодонт помахивал хвостом лениво и благодушно! Он совсем неплохо проводил время в гостях!

И тут я понял, что моя злость совсем испарилась. Я начал безудержно хохотать. Это ведь было так ужасно смешно: визжащий и пытающийся отогнать мастодонта Хайрам — и Стиффи, не обращающий на это ни малейшего внимания!

Райла заплакала. Она отошла от меня, опустив руки.

Она стояла, напрягшись и сотрясаясь от рыданий. Слезы градом катились по ее щекам. И я не сразу понял, что у нее попросту началась истерика.

Я взял ее под руку и повел к машине.

— Эйза, — сказала она сквозь рыдания, — Это ужасно! Сегодня все идет наперекосяк!