Исчадия разума: Фантастические романы

Саймак Клиффорд Дональд

— Ну уж нет!

— Там есть черный ход. Со дворика, что смотрит на реку. Вы не знаете, там не заперто?

— Думаю, что нет.

— Я могла бы проскользнуть внутрь и забрать…

— Кэти, — взмолился я. — Я не вправе…

— Вы не вправе туда возвращаться. По крайней мере не сейчас.

— Вы уверены, что сможете проникнуть в комнату?

— Совершенно уверена.

— Большой плотный конверт, — сказал я, — С вашингтонским почтовым штемпелем и пачкой бумаг внутри. Возьмите конверт и уходите. И как только конверт будет у вас в руках, держитесь от всей этой кутерьмы подальше.

— Что в конверте?

— Ничего криминального. Ничего незаконного. Просто кое-что не для посторонних глаз. Информация,

не предназначенная к распространению.

— Важная?

— Полагаю, что важная. Но, право, я не должен бы впутывать вас в это дело. Получается не вполне…

— Я уже впуталась. Я вас предупредила, и это, наверное, не к лицу законопослушным гражданам. Но я не могла допустить, чтобы вы напоролись на них нежданно-негаданно. Возвращайтесь себе на реку и сидите тихо…

— Кэти, — произнес я, — я должен еще добавить кое-что, что вам не понравится. Если вы и вправду хотите взять на себя риск с этим конвертом…

— Да, хочу, — ответила она, — Если вы сами попробуете туда пробраться, вас могут увидеть. А меня если и увидят, то не обратят внимания.

— Хорошо, — согласился я и возненавидел себя за то, что позволяю ей взяться за такое грязное дело. — Но я не просто вернусь на реку. Я убегу, быстро и без оглядки. Не потому, что убил кого-то, есть другая причина. Наверное, честнее всего было бы сдаться, но, к несчастью, я обнаружил, что трусоват. Сдаться никогда не поздно, но лучше все-таки попозже…

Теперь она глядела на меня с испугом, и я не мог ее за это винить. И не только с испугом, но, пожалуй, с гораздо меньшим расположением, чем раньше.

— Раз решили бежать, тогда бегите без промедления.

— Только еще одно…

— Да?

— Если добудете этот конверт, не заглядывайте в него. Не читайте того, что внутри.

— Как хотите, я не понимаю…

— А вот я не понимаю, зачем вы предупредили меня.

— Я уже объяснила. Могли бы по меньшей мере сказать спасибо.

— Конечно спасибо.

Она принялась взбираться на берег.

— Не мешкайте, — сказала она на прощанье, — Я добуду вам ваш конверт.

Глава 10

Упала ночь, и мне уже незачем было прижиматься к берегу — я смог выйти на стремнину, где меня подхватило течение. Мне встретились два городка, оба на противоположной стороне реки: я видел огни, однако от них меня отделяли не только вода, но и широкая болотистая пойма между водой и настоящей сушей.

Меня тревожила мысль о Кэти. Не было у меня никакого права просить ее о помощи. Я поступил как порядочный мерзавец, если позволил ей взяться за поручение, способное обернуться очень скверно. Но ведь она пришла предупредить меня, она выступила со мной заодно — да и, кроме нее, обратиться было не к кому. Больше того, похоже, она была здесь единственной, кому я мог доверять. Я твердил себе, что у нее есть все шансы справиться с задачей, и мне по-прежнему казалось важным, чертовски важным, чтобы плотный конверт ни при каких обстоятельствах не попал в руки тех, кто мог бы разгласить его содержание.

Надо как можно скорее связаться с Филипом и предупредить о том, что происходит. Вместе мы, быть может, придумаем что-нибудь, отыщем приемлемый курс действий. Первым делом отплыву от Пайлот Ноба на какое-то расстояние, затем найду телефон — и чтобы это было достаточно далеко отсюда и звонок не вызвал подозрений.

А пока что я наращивал расстояние. Течение было быстрое, и я еще помогал ему, размеренно, что есть мочи работая веслом.

Гребля не мешала думать — о вчерашнем вечере и о найденном сегодня теле Джастина Болларда. И чем дольше я думал, тем явственнее приходил к убеждению, что Боллард не умирал. Не оставалось сомнений, что троица, напавшая на меня вечером, была той самой, что подпирала стенку в школе.

Они похвалялись тем, что задали мне взбучку, и вскоре исчезли — но куда исчезли и как? Каков бы ни был ответ, но, когда они испарились, проще простого было подсунуть мертвое тело, чтобы поссорить меня с законом, а то и линчевать. И если Кэти не ошиблась, компания линчевателей уже собиралась и собралась бы, не вмешайся Джордж Дункан и не разгони ее. Что бы ни представляли собой исчадия, которым пока не было имени, но если им по силам смоделировать себя (или энергию, лежащую в их основе) в виде дома, поленницы, рыдвана на козлах, супружеской пары из комикса, ужина на столе и банки с отменным кукурузным виски — значит, они способны на что угодно. А уж изобразить мертвое застывшее тело для них — детская задача. И уж конечно, сообразил я, они в состоянии использовать свои таланты для того, чтобы удержать пропавшую троицу вдали от людей, пока волнение не схлынет. Вне сомнения, это безумный способ добиваться своего, но не более безумный, чем прикончить человека машиной, которая тут же растворяется в воздухе, и не более причудливый и замысловатый, чем план, к которому они прибегли, дабы заманить потенциальную жертву в змеиное логово.

Где-нибудь вскоре, по крайней мере я так надеялся, найдется прибрежный поселок с телефонной будкой, и я позвоню. Хотя, наверное, уже объявлена тревога и за прибрежными поселками установлено наблюдение, однако шериф не может быть уверенным, что я отправился вниз по реке. Не может, правда, лишь в том случае, если Кэти не арестована. Я силился выкинуть это предположение из головы, но безуспешно — оно возвращалось непрошеным. Впрочем, даже в случае, если за поселками наблюдают, я, вероятно, успею позвонить. А что потом, что делать после звонка? Пожалуй, сдаться, хотя это уж я успею решить впоследствии. До меня дошло, что я мог бы сдаться и все равно связаться с Филипом, — но тогда разговор придется вести в присутствии полицейских и, кроме того, у меня не останется выбора, что делать после звонка.

Я не был вполне удовлетворен тем, как справился с ситуацией. Меня не покидало чувство вины, но сколько я ни прокручивал события в памяти, я не находил своим решениям приемлемой альтернативы.

Ночь вступила в свои права, однако над рекой еще брезжил слабый свет. Вдалеке на берегу мычала корова, чуть слышно залаял пес. А вокруг струилась вода, напевая шепотом свою вечную песню, порой всплескивала рыба — внезапный шлепок хвостом, и маленький водоворот, и концентрические круги ряби. Мне мерещилось, что я плыву по исполинской равнине, — окаймленные деревьями темные берега и дальние холмы стали просто тенями на крайних ее пределах. Глубокий мир и покой владели этим царством воды и теней. Как ни странно, я ощущал себя на реке в безопасности. В обособленности — более точное слово. Я был центром миниатюрной вселенной, и она простиралась от меня во все стороны, и не было в ней жителей, кроме меня. Достигавшие меня звуки, мычание и лай, несли в себе такой привкус отдаленности, что не разрушали моей самодовольной обособленности, а подчеркивали ее.

И вдруг обособленности пришел конец. Прямо передо мной вода вздулась горбом, и покуда я отчаянными гребками уклонялся от препятствия, из реки поднялась черная масса — ярды и ярды черной массы, с которой потоками сбегала вода.

От черной массы отделилась полоса, отделилась, взвилась в воздух и оказалась исполинской длинной изогнутой шеей с насаженной на нее кошмарной головой. Шея описала в воздухе изящную кривую, и голова нависла прямо надо мной. Взглянув вверх, я в гипнотическом ужасе уставился в красные, почти рубиновые глазки — даже слабенького света, отраженного от поверхности реки, было довольно, чтобы заставить их пылать пламенем. В мою сторону выстрелил раздвоенный язык, а потом раскрылась пасть, и я увидел клыки.