Исчадия разума: Фантастические романы
Шрифт:
Оно не исчезло, напротив, с каждым шагом приобретало все большую реальность. Совершенно задохнувшись от бега в гору, он рухнул у подножия ствола и, протянув руку, коснулся коры ладонью. Кора была грубая, шероховатая, как у всякого нормального дерева, и само дерево вблизи было нормальным, не считая колоссального обхвата и несусветной высоты. А винтовая лестница была сделана из прочного металла и к тому же имела перила с внешней стороны.
Поднявшись, он шагнул к лестнице, но передумал и снова сел. Нет-нет, не торопись, сказал он себе, сперва восстанови дыхание и вообще подготовься. Положил ружье на землю, снял с плеч рюкзак. Проверил его содержимое — еда, фляга с водой, теплая куртка, одеяло, а еще веревка на случай, если восхождение затянется
Прошло четверть часа, и Коркоран все-таки взбросил рюкзак на спину, взял ружье и начал восхождение по лестнице. Подниматься оказалось совсем нетрудно: ступеньки располагались с удобными интервалами, перила были крепкие и надежные, дающие опору и ощущение безопасности. Вниз он не глядел до той самой минуты, когда пришлось остановиться на отдых. Тогда он рискнул осмотреться и ахнул от удивления: как же высоко он, оказывается, забрался! Увидеть руины у подножия дерева можно было, только если просунуть голову меж стоек перил. С высоты руины выглядели невзрачной кучкой серых камешков, а стена вокруг города представлялась тонкой ломаной линией. За пределами руин лежала зеленая морщинистая мешанина холмов и нагорий сплошная, без разрывов, если не считать редких проблесков рек и речек. Задрав голову вверх, он не видел конца пути — ствол тянулся прямо в небо, пока не пропадал в голубизне.
Коркоран полез выше. Во время следующей передышки, к еще большему своему удивлению, он выяснил, что руин не видно совсем. Окрестные холмы словно сгладились, потеряв всякие признаки склонов и обрывов. Древесный ствол стал, пожалуй, немного тоньше, хотя по-прежнему превышал в обхвате любое самое крупное дерево, известное на Земле.
Глаз свидетельствовал, что он находится на высоте не менее трех миль. Но это же невозможно — ни один атлет не одолеет такого подъема всего с двумя остановками! И не было заметно ни падения температуры, ни изменения плотности воздуха. Что — как, впрочем, и размеры дерева — не укладывалось в известные ему законы природы.
Может, стоит прекратить восхождение? Что он, в сущности, хочет доказать и что надеется найти? Однако именно связанные с деревом необъяснимые эффекты решили дело. Надо продолжать. Где-то там наверху кроется ответ на загадку. И вообще, если уж зашел так далеко, то поворачивать никак нельзя: потом до конца дней своих будешь терзаться вопросом, не упустил ли, отказавшись от начатого, единственный в жизни шанс.
Когда Коркоран прекратил спорить с собой и возобновил подъем, до заката оставалось не больше часа. Землю внизу, за исключением одного самого высокого гребня, уже накрыла мгла. Чуть позже он сообразил, что забыл ружье на ступеньке последнего привала. Но возвращаться за ним не стал, да в ружье и не было необходимости. Говоря по правде, без ружья стало гораздо легче. И он поднимался, пока солнце не село и вокруг не сгустились сумерки — не привычные голубые, а почему-то серые. Еще несколько минут, и надо останавливаться на ночлег, привязаться к лестнице веревкой, перекусить и постараться заснуть. Хотя было заведомо ясно, что заснуть как следует вряд ли удастся.
Взбираясь вверх и вверх, он настойчиво и безуспешно пытался разгадать загадку дерева, лестницы и таинственных сил, избавляющих восходителя от естественной усталости и поддерживающих атмосферное давление вокруг него неизменным. Холодная логика твердила, что ничего подобного — ни дерева, ни вьющийся вокруг него многомильной лестницы, ведущей неизвестно куда, — просто не может быть. Но дерево было, и лестница — была, хотя, кроме Коркорана, их никто не видел. Странные все-таки метаморфозы приключились с его зрением после аварии, когда ему следовало бы сто раз погибнуть. Дэвид не увидел дерева в упор, и старик при всей своей любви к деревьям не упомянул о нем. А уж не приходится
Погруженный в размышления, Коркоран на миг ослабил внимание, споткнулся об очередную ступеньку и поскользнулся. Падая, в отчаянии вытянул руку, попытался ухватиться за спасительные перила, и…
Что-то мелькнуло в его сознании, как вспышка молнии. В глазах потемнело. Потом темная завеса приподнялась, но перила исчезли. Он сделал попытку зацепиться если не за перила, то за ступеньку, лишь бы не рухнуть вниз с сумасшедшей высоты. Ступенек не было. Лестницы не было. Он лежал на плоской поверхности.
В недоумении и испуге он оторвал свой торс от плоскости. Но вокруг не было ничего, кроме серой глади. Ни дерева, ни обвившей дерево лестницы как не бывало.
Он поднялся на колени и осмотрелся, но вновь увидел лишь сплошную серость — серый туман клубился над серой почвой. Нет, клубов не было, тумана тоже не было. Зрение работало четко, ничто не мешало смотреть вдаль, только смотреть оказывалось не на что.
Но когда он медленно встал в полный рост, то заметил, что невдалеке серая почва рассечена какой-то линией. Он подошел поближе. Это была дорога, прямая как стрела и лишь чуть более темно-серая, чем окружающее пространство. Дорога состояла из двух параллельных полосок, отдаленно похожих на трамвайные пути, какими они помнились с детских лет. Словно подтверждая эту догадку, из серой дали вынырнул трамвайчик самой примитивной конструкции и устремился к Коркорану. Крышу у трамвайчика заменял полосатый тент. Несмотря на свой неказистый вид, катился трамвайчик совершенно бесшумно. Коркоран отступил с колеи, трамвайчик проскочил мимо, но вскоре плавно затормозил, дал задний ход и, поравнявшись с человеком, остановился. И Коркоран залез в вагончик и сел на сиденье, даже не задавая себе вопроса, стоит ли это делать. Конечно, его повезут неизвестно куда, но лучше ехать в неизвестность, чем торчать на одном месте, где при всем желании не увидишь ничего, кроме нескончаемой серости.
Впрочем, из вагончика тоже ничего не просматривалось, серость не прекращалась. Однако некоторое время спустя он различил впереди какую-то постройку, а вокруг нее людей. Между постройкой и колеей, по которой бежал трамвайчик, были расставлены столы и стулья, хотя частично их загораживало странное туманное облако, усыпанное мириадами искорок.
Ход у трамвайчика был ровным, скорость — умеренной. Людей у постройки было двое, они заметили приближение вагончика и не спускали с него глаз. Один из людей сразу показался Коркорану знакомым, но прошла минута, прежде чем истина взорвалась в душе бешеной радостью. Не дожидаясь остановки, Коркоран соскочил на землю и метнулся к встречающему с криком:
— Том!.. Слава Богу, это ты, живой! Но что ты тут делаешь?.. — Подбежав к Буну, он схватил его за плечи. — Я тебя искал-искал, а потом мне сказали…
— Сбавь обороты, — сказал Бун. — Все в порядке. Ты ведь помнишь Инид, не правда ли?
Только тут Коркоран присмотрелся к женщине рядом с Буном.
— Ну конечно, помню.
Инид протянула руку.
— Рада встрече с вами, мистер Коркоран. С тех пор как мы виделись в Гопкинс Акре, много воды утекло…
— Да уж, не спорю.
— А это волк, — сказал Бун. — Ты с ним пока незнаком.
Коркоран скосил глаза и увидел волка. Тот скалился.
— С этим, может, и незнаком. Но в том краю, где ты убил монстра, бродили его сородичи.
— Монстра убил не я, — внес поправку Бун. — Монстра убил бизон. А я застрелил бизона.
— Выходит, — признал Коркоран, покачав головой, — я мало что понимаю…
— Мы тоже мало что понимаем, — сказала Инид. — До сих пор толком не разобрались.
— Ну-ка присядем за стол, — предложил Бун. — По лязгу и грохоту из кухни догадываюсь, что робот, заправляющий этой придорожной забегаловкой, решил приготовить нам поесть.