Ищейки Смерти

Рыжков Александр Сергеевич

— Вам письмо, — парень вручил Морроту сложенный вчетверо жёлтый лист. — Распишитесь здесь, — он протянул бланк, прикреплённый к деревянной табличке кнопками. Моррот прорезал в положенном месте крестик когтем. Посыльный удивлённо посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Чего штоишь? — зло посмотрел Тартор.

— Понимаете… — замялся парень, — я тут всю ночь стоял… Если бы немного чаевых…

Услыхав о чаевых, Моррот разразился такими проклятиями в адрес бедолаги-парня, что тот исчез с глаз быстрее, чем это, в принципе, возможно по законам природы. И, сказать начистоту, очень был счастлив этому.

Записка не была многословной: «Любимые Тосик и Моррик, мы празднуем медовый

месяц. Нам нужен экипаж и несколько бочек вина. Ждём вас у Главных ворот Сара. Любяще, Т. и Ф.»

Судя из записки, дела были хуже некуда. Чем мягче обращение, тем серьёзнее передряга. Один лишь «Тосик» уже означал крайнюю степень внимания. Медовый месяц — условный знак Смертельных ищеек о статусе «вне закона». С экипажем и вином — всё предельно ясно. Загрузить сундуки кареты провизией и отправиться в путь. Ну, и Главные ворота означали абсолютно противоположное. Встреча должна произойти близ второстепенного входа в город. Того, что находится в Южном районе. Хотя, была и радостная новость. Судя по всему, Тартор вышел из клиники. Хотелось бы верить, что ему там помогли…

Как бы ни болела голова с похмелья, а выбора другого не оставалось: нужно второпях прощаться с Саром.

Глава 4: Сделать правильный выбор

Сар оставался в дне пути на северо-восток. Погони не последовало, и это не могло не радовать. Небо было на редкость звёздным: среди мириад разноцветных камней, теснились платиновые пятаки лун.

Ночь выдалась холодной, но меховые одежды, вино и костёр заставляли забыть об этом.

— Ну, и что дальше? — ехидным голосом спросил Тартор, поджаривая на палочке земляную жабу.

— Как что? Каждый разойдётся куда глаза глядят, — неуверенно ответила Филика. За это время она сотню раз мысленно возвращалась к своему решению. И не всегда она его поддерживала…

— Мы, конечно, можем так поступить, — заговорил Моррот. — Но, не знаю как там у вас, а у меня денег не осталось… А наёмники одиночки нынче не в моде…

— Деньги это одно, — начал речь Тос. — Немаловажное, конечно. Но наш отряд. Да Гирен вщё подри, мы ведь Шмертельные Ищейки! Пушть и беж Лирка… Но вщё равно — Шмертельные Ищейки! Вмеште — наш боятша, уважают и обходят штороной те, кто мечтает жашадить каждому иж наш в шпину кинжал! Только мы ражойдёмша, как у них появитша такая вожможношть!

— Вот мудрость-то какая в словах примовых! — ехидней некуда вякнул Тартор сквозь набитый жабьим мясом рот.

— Как ты эту дрянь жрать можешь? — не выдержал Моррот, с отвращением глядя, как Тартор ненасытно откусывает и пережёвывает жабье мясо.

— Ты бы отмахнул свою брезгливость и попробовал! Очень даже вкусно! — Тартор поднёс жабу к лицу Моррота, от чего тот скривился ещё больше и оттолкнул угощение. — Ну да, лучше твои горькие коренья и ягоды поглощать… — буркнул Тартор и продолжил трапезу.

— Тос, как всегда прав, — заговорила Филика. — Моё решение было поспешно, необдуманно…

— Конечно же, чего ещё можно ожидать от женщины? — Тартор весь просто светился радостью.

— Узнаю старого доброго язвительного Тара, — похлопал его по плечу Моррот.

— Лучше бы ты в той клинике остался! — не выдержала Филика.

— Лучше бы ты ноги научилась вместе держать! — уж слишком подло ответил Тартор.

Глаза Филики наполнились гневом. Ещё чуть-чуть, и она выхватит свой пистолет и продырявит его тупую, вечно выбритую морду!

— Филика, о чём он говорит? — приподнялся с места Моррот.

— Что жа шутки? — добавил Тос.

— Это дело каждого! — еле сдерживаясь от крика, ответила Филика. — Вас никто не спрашивал, сколько проституток вы оттягали в Саре!

— Да, но… — потупил взгляд Моррот.

— Вот и заткнитесь! — таки перешла на крик Филика. — Я ваш командир! Поэтому заткнитесь! И идите все спать, Спайкниф всех вас сожги!

— Значит, ты ещё и в богов веришь, — упивался её полным разгромом Тартор.

— Паршивая сволочь! — не выдержала Филика и налетела на него. И, прежде чем их успели разнять, хорошенько намяла Тартору бока и лицо.

— Нет, всё-таки в клинику нужно было не меня, а тебя упрятать, — слизывая кровь с улыбающихся губ, сказал Таротр. — Колючие красные уродцы тебя бы на место в момент поставили!

— Дежуришь ночью! — Филика брыкалась в железном захвате Тоса. — И следующей! Всю неделю дежуришь! Всё время дежуришь! Ненавижу тебя!

— С превеликим удовольствием, о наш великий истерический лидер, — ухмыльнулся Тартор.

Что ж, можно радоваться — у Смертельных ищеек опять всё по-прежнему…

Но, как ни странно, угрозы Филики не приняли столь широкий размах, как это бывало раньше. Одной сверхурочной ночи дежурства было вполне достаточно. Как она говорила: ей на Тартора наплевать как на человека, но его боевые качества «пока ещё» нужны команде, а лечение его и так донельзя больного ума слишком дорого обходится и занимает недопустимо много времени.

План дальнейших действий прост: не топтаться на месте. Решено держать путь к Западным Землям. В таких местах всегда работёнка найдётся. Не слишком сложная, зачастую невысоко оплачиваемая. Но это именно то, что надо для поддержания команды в форме.

С Тартором Филика старалась не разговаривать, а если и обращалась с приказанием или просьбой, то только через товарищей.

Фермерские Угодья начинались сразу за мостом через реку Западный Бур. Хороший, широкий каменный мост. Не в пример тому, что несколько лет назад был уничтожен механическими солдатами легендарного злодея Тризолуса Первого…

Лагерь разбили в сотне метров от ближайших поселений. Над каретой подняли кроваво-красный флаг, посредине которого золотилась эмблема денежного мешочка с рисунком на нём: красная шпага входила в левую глазницу и выходила из низа белого черепа. Этот флаг во все времена означал только одно: наёмники готовы принять задание.

Первого клиента пришлось ждать целых три дня. Им оказался сухой старик с длинными седыми волосами и клокастой бородой. Его просьба имела бытовой характер: старший сын отказался подчиняться отцовской воле и силой завладел половиной всех родовых имений. Остальных пятерых сыновей головорезы старшего не подпускают к землям. Им приходится тесниться в оставшемся фамильном доме и владеть всего лишь семью виноградниками, в то время, как старший сын один имеет доход с целых пяти виноградников и одного яблочного поля! Но самое страшное, из-за всех этих междоусобиц дети совсем позабыли о старике-отце. Будто бы его и нет вовсе. Его слова уже который год никто не воспринимает всерьёз. Из громадной спальни, заслуженной годами тяжкого труда, отца выселили в подсобный садовый домик, в котором, между прочим, зимой замерзает вода в стакане, а летом — она оттуда выпаривается. Старик, которого, кстати, зовут Сарток (именно тот, из славного рода Виноградарей), хочет лишь одного: проучить своих неразумных, неблагодарных сыновей. Для этого он и пришёл к наёмникам. Он считает, лучшего выхода, как убить всех своих детей, просто нет. Они не заслуживают жизни, если способны так обращаться с любящим отцом на старости лет. Отцом, который вырастил их, воспитал любовь к труду и винограду! За всё это он согласен отдать все деньги, закопанные им несколько десятков лет назад на случай чёрного дня. Сей чёрный день настал. Сотня золотых!