Исчезающий гном
Шрифт:
И все же, маловероятно это было или нет, здесь, перед ним, находились Твикенгем и Майлз, которые настаивали на том, что Сквайр каким-то образом попал в земли Бэламнии. И если Бэламния была достаточно реальной, чтобы вместить Сквайра, то она действительно была вполне реальным миром.
– Шар Ламбога, – объяснил Твикенгем, – обладает некой силой. Непосвященным она дарит чудесные сны, как говорил Эскаргот. Для адептов она, фигурально выражаясь, служит ключом к бэламнийской двери.
– Бэламнийской двери? – Профессор относился ко всему этому чуть более скептически, чем Джонатан.
– Вот именно, – воодушевляясь, подтвердил Твикенгем. – Двери, ведущей в Бэламнию.
– Как двери кладовки? – спросил Профессор. – Или двери буфета? Это кажется довольно невероятным,
– На корабле попасть туда тоже можно, – подхватил Майлз. – На дне океана есть еще одна дверь, западная. Она находится где-то в районе Чудесных островов, в сотнях морских саженей ниже уровня моря. Местные жители иногда ловят там совершенно удивительных созданий: рыб-бабочек, крылатую треску, морских улиток размером с твою голову. Говорят, в самом переходе живут моллюски-наутилусы, которые выпускают песенные пузырьки, и они создают настолько дивную музыку, что, когда эти пузырьки лопаются на поверхности моря, дельфины собираются вокруг тысячами и плачут.
Профессор сидел с открытым ртом, и у него был такой вид, словно он подозревал, будто Майлз водит его за нос.
– И разумеется, именно поэтому Эскарготу не был нужен шар, – объяснил Твикенгем. – По крайней мере, он нужен ему не настолько, чтобы красть его у Сквайра, и он не будет ему нужен, пока у него есть подводная лодка.
– Но тогда нам тоже понадобится подводная лодка, – заметил Джонатан. – Нам придется найти Эскаргота и попросить, чтобы он одолжил нам свою.
– Это не так, – отозвался Майлз. – Под водой, как я уже сказал, находится западная дверь. Восточная дверь расположена в Белых Горах. На севере, за Городом Пяти Монолитов, есть еще одна дверь. О южной двери мы пока говорить не будем.
– И не надо, – вставил Твикенгем. – Двери очень похожи на людей. Есть хорошие двери и плохие двери – такие, которым лучше оставаться закрытыми. Шар Ламбога – это летучая дверь, и Сквайр каким-то образом сумел разгадать ее секрет.
– Значит, Шелзнак, должно быть, охотился за шаром, – высказал предположение Джонатан.
– Почти наверняка, – откликнулся Твикенгем. – У него отобрали два Чуда Эльфов – карманные часы и шар. Часы быстро оказались вне пределов его досягаемости. С шаром, однако, все было иначе. Тем не менее, мы были бы глупцами, если бы предположили, что им двигало желание завладеть только шаром. Я считаю, что у Сквайра есть причины опасаться за свою жизнь.
– Туман на пустоши, поросшей вереском! – воскликнул Джонатан. – Это был он – гном.
– Конечно, – подтвердил Майлз. – Он направлялся обратно в верховья реки, к южной двери.
Они рассказали Твикенгему о небольшом облачке тумана, которое висело на лугу у тропы и каким-то образом потушило их костер.
– Такие вещи как раз в его духе, – согласился Твикенгем, – затушить ваш костер. Он шел по следу Сквайра, можно в этом не сомневаться.
– Тогда нам лучше самим отправиться по этому следу, – предложил Джонатан. – Бедный Сквайр. Он понятия не имеет, где и почему он оказался. Возможно, как раз сейчас он столкнулся на узкой дорожке с поющими кальмарами, а гном охотится за ним с намерением превратить его в крылатую жабу или что-нибудь в этом роде.
– Ну, – внес свой скудный вклад Гамп, – насчет каких-то там кальмаров нам беспокоиться нечего. Сквайр их просто съест. Я видел, как он поглощает сандвичи с кальмарами, от которых у вас бы голова пошла кругом. Чудесные были сандвичи. И ему безразлично, что они еще и поют, – он их все равно съест. Поющий сандвич – это как раз в стиле Сквайра.
Все посмеялись над воображаемым поющим сандвичем, как его изобразил Гамп, но недолго. Им нужно было обговорить план действий, уложить сумки. Это превратилось в нечто вроде гонки, когда все нужно успеть сделать за короткий срок. Единственная их крошечная надежда заключалась в предположении, что Шелзнак, пусть даже он достиг Бэламнии и раньше, знает о местонахождении Сквайра не больше, чем они сами. Джонатан начинал чувствовать себя одним из детективов в романе Дж. Смитерса. Он уже задумался над тем, не купить ли ему твидовый костюм, кепку и увеличительное стекло, как у Профессора, но затем он вспомнил, что подражание героям Дж. Смитерса зачастую приводит к нежелательным последствиям, и отказался от этой мысли.
Время было слишком позднее, чтобы отправляться в путь, так что они договорились выступить в поход на следующее утро, за час до рассвета. Джонатан с Профессором решили все же не забывать о карте, которая могла бы привести их к сокровищам. В конце концов, то, что у них оказалась не одна, а две причины стремиться в Бэламнию, было удивительным совпадением, и они бы поступили глупо, если бы не воспользовались такой возможностью.
После того, как вся компания в течение двух часов обсуждала свои планы за кофе и пирогом, Джонатан с Профессором Вурцлом пошли за Майлзом в его комнату и показали ему карту. Майлз объявил документ подлинным и согласился с Профессором в том, что карта, вероятно, вычерчена осьминожьими чернилами. Однако вероятным было и то, что здесь использованы чернила речных кальмаров. Профессор был совершенно уверен, что это не так, хотя в конце концов он признал, что такие вещи трудно установить с абсолютной точностью ввиду возраста карты и сходства между чернилами, сделанными из кальмаров и осьминогов. Все подобные чернила схожи между собой. По крайней мере, так сказал Профессор. Джонатан предположил, что разногласия по поводу чернил отражают заботу Профессора о научной достоверности, так что не обратил на них особого внимания. Для него было все равно – сделаны ли эти чернила из осьминогов или из кальмаров.
– Это, должно быть, гавань Лэндсенда, – заметил Майлз, указывая на большую точку на карте. – А это река Твит, которая течет мимо города к морю. Корабль под всеми парусами может подняться по реке Твит на тысячу миль. Торговая баржа при желании может проплыть две тысячи миль. Хотя ни у одного здравомыслящего человека не возникнет такого желания. Здесь на карте можно видеть устье реки. Все это серое пространство – океан. Эти точки – острова Флэппедж. Пиратские гавани, все до одной. Это неприятный порт, Лэндсенд. Но это как раз то место, где могут быть сокровища.
– А какова вероятность, что мы туда доберемся? – спросил Джонатан.
– Как я это себе представляю, – ответил Майлз, – мы с одинаковой вероятностью удачи можем пойти как в одном направлении, так и в другом. С тем же успехом можно отправиться и в Лэндсенд. Если узнаем что-нибудь о Сквайре, всегда сможем скорректировать курс.
– Все это слегка напоминает старую историю об иголке в стоге сена, – заметил Профессор, имея в виду их скитания в поисках Сквайра.
– Напоминает, – мрачно согласился Майлз. – Но у меня есть метод, господа, используя который мы наверняка достигнем желаемого.
Джонатан был совершенно уверен, что Майлз говорит правду. В конце концов, любого человека, который может поджечь обезьяний костюм при помощи заклинания для поджаривания тостов, хорошо иметь рядом в трудную минуту. И можно не сомневаться, что пользы от него будет больше, чем от самого обезьяньего костюма.
Глава 7. По следу сквайра
На следующее утро, когда Майлз пришел за Джонатаном и Профессором, Джонатан уже не спал. По сути, он не спал почти всю ночь, так на него подействовало возбуждение, вызванное сразу двумя причинами. Он всегда считал, что глупо беспокоиться из-за того, что ты не можешь себе представить. Это было для него одним из основных философских принципов, даже если он не всегда придерживался его на практике. Поскольку он ничего не мог сделать для Сквайра – по крайней мере в ту ночь, – его мысли в основном вертелись вокруг сокровищ. Джонатана не особо волновало богатство – во всяком случае, намного меньше, чем сами сокровища. В те два раза, когда он задремал в эту ночь, ему приснилось, что он находит огромные пещеры, набитые сокровищами, которые прятали пираты в течение пяти сотен лет.