Исчезнувший мир
Шрифт:
Что же это за отрава?
Таннины и алкалоиды, полагает доктор Т. Суэйн. Этих веществ не было в низших и голосемянных растениях, которыми больше 150 миллионов лет питались динозавры. Высшие же растения содержали эти новые горькие и ядовитые вещества. Таннины, которых много, например, в крепком чае и в недозрелых яблоках, вяжущие на вкус. В больших дозах они подавляют переваривание белков и активность ферментов, разрушают печень.
У алколоидов более широкий аспект физиологического действия. Некоторые из них очень ядовиты. Общеизвестный стрихнин — алкалоид. И морфин тоже: он сильно
Т. Суэйн полагает, что 40–50 граммов алкалоидов — смертельная доза для динозавра, «а такое их количество вполне могло набраться в 200 килограммах ежедневного рациона». Так что динозавры оказались беззащитными против этих новых для них ядов, к которым травоядные млекопитающие смогли приспособиться.
Массовая гибель динозавров-вегетарианцев обрекла на голодную смерть и хищных их собратьев. «Таким образом, можно предположить, что динозавры погибли в результате «химической агрессии» покрытосемянных растений» (Т. Суэйн).
Предположить-то можно, если бы сроки появления «ядовитых» растений и исчезновения динозавров полностью увязывались. Советский ученый В. Елисеев вполне резонно отвергает гипотезу Т. Суэйна.
«С самого начала позднего мела покрытосемянные, оттеснив голосемянные далеко на второй план, становятся основными растениями суши. Следовательно, если алкалоиды… действительно смертельны для динозавра, то животные должны были погибнуть уже в начале позднего мела, чего, однако, не произошло. Динозавры продолжали жить до конца позднего мела, то есть прожили еще 20–25 миллионов лет после того, как наглотались «отравы». Полагаю, что новая пища была для них безвредна и пришлась им по вкусу».
К всевозможным гипотезам о причинах исчезновения динозавров можно добавить и такую вполне реальную версию.
Генетики давно знают непреложную истину: все животные, у которых нет в природе смертельно опасных врагов, неминуемо обречены. Не ведется естественный отбор. Уродов и нежизнеспособных потомков, рождающихся у них, никто не элиминирует (не уничтожает). Не устраняет из биологического цикла продления рода. Животные с опасными для жизни мутациями (спонтанными изменениями наследственности) продолжают размножаться и плодят себе подобных, передавая им летальные (смертоносные) гены.
Ящеры-гиганты — брахиозавр, диплодок, бронтозавр — с трудом передвигались по суше и едва ли не всю жизнь проводили на берегах одних и тех же водоемов. Были, так сказать, жителями «микрорайонов» здесь же, следовательно, заключали между собой браки Инбридинг (близкородственное размножение) резко увеличивал гомозиготность вредных генов, а значит, их накопление в генотипе. (Гомозиготность, популярно говоря, — воссоединение одних и тех же материнских в отцовских признаков в наследственности детей.)
Наступил наконец момент, когда у них стали рождаться только нежизнеспособные потомки с множеством гомозиготных летальных генов, выявленных в фенотипе то есть в телосложении и физиологии животного. И тогда следовало полное вымирание всей популяции гигантских ящеров сначала на одном каком-нибудь «болоте», а затем и на всех.
То же самое ожидало
Но все это касается лишь животных, над которыми не тяготел естественный отбор — крупных хищников и гигантов, никакие враги им не были опасны. Однако мы видим, что в конце мелового периода повсюду на Земле вымерли не только громадные рептилии и двухметровые аммониты, но и мелкие их сородичи, не застрахованные от гибели в зубах хищников и подвластные сортировке борьбы за существование.
Получается, что и генетическая гипотеза не объясняет всей сути таинственного и внезапного исчезновения многих тысяч видов мезозойских животных.
Остается лишь руками развести…
Наука еще не нашла ответа на вопрос, поставленный в названии этой главы.
Все ли они вымерли?
Лето 1933 года. Прогуливаясь утром по берегу, инженер А. Пальмер вдруг услышал оглушительный всплеск, как будто… Впрочем, послушаем инженера:
«Я подумал было, что внезапно начался шторм, но на деревьях не шелохнулся ни один листочек. Взглянув на озеро, я увидел на его поверхности сильное волнение — бурлящий водоворот в несколько сот метров в окружности. Вначале я не мог понять причины, но затем; рассмотрел какой-то очень длинный и темный предмет, плывший в том месте из глубины озера… Приблизительно в ста метрах от берега я увидел плоскую змеиную голову. По обе стороны от нее шевелились какие-то странного вида выросты, которые я смогу сравнить только со щупальцами улитки. Пасть этой похожей на черную скорлупу головы через каждые двадцать секунд то открывалась, то закрывалась — чудовище, вынырнув из глубины, не могло отдышаться. Оно отдыхало в таком положении около получаса, затем медленно поплыло на юго-восток».
Никто бы не придал особого значения «видению» Пальмера, которое легко объяснить игрой воображения, но события, последовавшие затем, были совершенно ошеломляющими. В течение ближайших недель чудовищного змея одновременно и порознь видели несколько сот человек! За это время зарегистрировано 118 случаев появления у берега или вдали на поверхности озера Лох-Несс странного змееподобного существа.
Так начинается история Несси — легендарного чудища из шотландского озера Лох-Несс. А в наши дни вот такое ее продолжение:
«Я видел его восемнадцать раз. И шесть раз мне удалось сфотографировать его… Длина Несси — больше двенадцати метров. Он черного цвета, кожа вся в складках и покрыта крупной чешуей. В средней части он будет с эту палатку. Шея же и хвост у него до странного тонкие. Понимаете, как это выглядит? Шея как стебель, и на ней очень маленькая голова. Что же касается хвоста, то он довольно длинный и на конце имеет два плавника…
В этом озере живет несколько поколений Несси. Сейчас их здесь двенадцать… Если не двенадцать, то одиннадцать. Не больше. И, по-видимому, трех разных поколений… Одни крупных размеров, другие — средних, и наконец несколько — совсем маленькие детеныши» (Ф. Сирл, расследователь тайны озера Лох-Несс).