Ищи меня за облаками
Шрифт:
– Вот эта штука очень удобная. Брызгаете, появляется пена, вы ее губкой вытираете, – сказала она Федотову, подавая баллончик.
– На хрена он мне?
– Чтобы вы стали еще грязнее, – съязвила Инна. – Сменная одежда в тумбочке на верхней полке – так вам удобнее ее доставать. Я пойду передохну, а вы пока займитесь делом.
Когда она вернулась, в палате приятно пахло, на Федотове была чистая футболка, а на пол была свалена грязная одежда.
– Убери. Еще лучше – постирай, – распорядился Федотов.
Соломатина растерялась. Она хотела сказать Федотову что-нибудь приятное, но его хамский
В другой раз Федотов раскрошил печенье на тумбочке и разлил чай. Инна была уверена, что нарочно.
Ситуация с «уткой» периодически повторялась. Соломатина могла поспорить, что делается это специально (обходился же он как-то раньше!). Инна была уверена, что парень нарочно ее унижает, ставит в дурацкое положение, заставляет уйти. Она старалась не думать, что будет, если Федотов захочет «ка-ка». Видимо, пока эта проблема решалась без ее участия. Несмотря на все, Соломатина держалась. Она упрямо приходила каждое утро и неукоснительно выполняла всю работу. Внутри ее была злость из-за грубости Федотова. «Дурак. Несчастный дурак. Посмотрим, кто кого. Я ему еще покажу», – думала она. Ей ужасно было обидно и за свое щегольское белое платье, и за свое настроение, и за желание быть полезной.
– Федотов, ты зачем доводишь девчонку? – поинтересовался доктор, заметив однажды красные глаза Соломатиной.
– Достала. Она не нужна мне здесь.
– Послушай. – Доктор присел на стул. – Через несколько дней ты попытаешься встать на ноги. Рядом кто-то должен быть.
– Думаете, она меня удержит, если я упаду? – скривился Федотов.
– Тебя никто не удержит. Ты высокий, крепкий, тяжелый. Хоть и худой. Но она… – Доктор запнулся. – Она подстрахует, позовет на помощь. Она внимательна, аккуратна и надежна. Рядом с тобой должен быть именно такой человек. Других у тебя нет. Извини, что напоминаю. Могу, конечно, поискать в больнице кого-нибудь… Но не стоит этого делать, поверь мне.
– Соломатина, отвезите пациента на третий этаж, в кабинет рентгенографии. И подождите его там. Как закончите, возвращайтесь, – распорядился доктор.
– Кто-нибудь в седьмую палату кресло-каталку! – начальственно обратилась Инна к мальчишкам из класса. Каталку привезли быстро – то ли упорство, с каким Соломатина ухаживала за Федотовым, то ли атмосфера больницы так повлияла, но смешков стало меньше, участия и понимания больше.
Действительно, Федотов оказался тяжелым, но каталка устойчивой, пол ровным, пандусы помогали преодолевать трудные участки – до рентген-кабинета они добрались без приключений. Соломатина катила перед собой кресло и, поглядывая сверху на рыжий хвост Федотова, думала: «Интересно, как он остался сиротой? Ну, хоть кто-то же есть из родных? Или был?» В последнее время она все чаще примеряла его ситуацию на себя, и от этого душа холодела.
Перед кабинетом их заставили подождать.
– Через минут пять завозите, – сказала тетка и, оглядев белое платье Соломатиной, спросила: – Вы кто?
– Я – волонтер, – опасливо буркнула Инна. Она побоялась грубой насмешки со стороны Федотова. Но тот промолчал, а тетка сказала:
– Вот и хорошо, посиди с больным, а я хоть кофе глотну – с утра завал. Пять минут, ребята.
«Ребята»
– Интересно, костыли именные сразу выдадут? – вдруг подал голос Федотов.
Соломатина вздрогнула – реагировать надо было немедленно, но как, она не знала. Инна врала с трудом.
– Здесь костыли не выдают. Это рентген, – наконец ответила она.
– Ты – дура, да? – посмотрел на нее Федотов.
– Да, – согласилась Соломатина.
На следующий день доктор Владимир Анатольевич вызвал ее к себе в кабинет.
– Понимаю, вы – не наш сотрудник, вы – волонтер. Но вы отлично справляетесь со своими обязанностями. Вам осталось дней десять у нас проработать?
– Чуть больше, – кивнула Инна.
– Ну, вот, – вздохнул доктор, – будете сопровождать Федотова. Пока он будет учиться ходить.
– Хорошо. А что показал рентген?
– Ну… Я надеялся, что смогу его полностью восстановить. Но увы, – ответил Владимир Анатольевич.
– Все плохо?
– Будет хромать, ходить сначала с костылями, потом, надеюсь, с палочкой. Сейчас главное – ходить и научиться не падать. Опасности никакой нет уже – он может выполнять любые движения. Но за полгода он разучился их делать. Так что ставить больную ногу, уметь обращаться с костылями – вот первые задачи. Начинайте постепенно и старайтесь делать то, что здоровый человек делает даже не задумываясь – ходить по ступенькам, преодолевать бордюры, чувствовать разницу шага по тротуарной плитке, по асфальту, земле.
– Понимаю.
– Конечно, сделаем массаж и физиотерапию, но научиться уверенно себя чувствовать в пространстве – главная задача. И еще у меня к вам две просьбы.
– Конечно, слушаю, – солидно сказала Соломатина.
– Первая – Федотов не должен знать о нашем разговоре. Все, что надо, я сообщу ему сам. Вторая – перестаньте его дергать.
– Что?!
– Перестаньте его доводить. Будьте мягче, понятливее, не давите на человека.
– Я даже и не думала… – задохнулась от возмущения Инна.
– Да? – Доктор посмотрел на Соломатину. – А что тогда с Федотовым происходит? Был спокойный, добродушный парень, занятый только математикой. А теперь… А теперь неврастеник какой-то. А ему, между прочим, еще предстоит свыкнуться с мыслью, что он калека. Учтите это.
– Я не виновата…
– Мое дело вам сказать. Да, тут жена пирожков с мясом напекла. Специально для него, отнесите. Скажите, что это вы, что класс… Придумайте что-нибудь. Мне не очень удобно… – Доктор передал Соломатиной пакет.
– Хорошо.
Пока Инна шла по коридору, она три раза пожалела Федотова, два раза мысленно его убила и один раз горько вздохнула.
– Привязалась! Оставайся здесь, – командовал Федотов, пытаясь сделать шаг.
Костыли он держал по-дурацки, врастопырку. Они больше ему мешали, чем были опорой.
– Врач велел быть рядом, – терпеливо отвечала Соломатина.
– Не надо, только мешаешь. Иди отсюда.
– Нельзя.
– От тебя толку все равно никакого, уходи! – шипел Федотов, пытаясь опираться на больную ногу.