Исход
Шрифт:
– Ну, вообще-то в политической жизни от меня было бы мало толку. И по-моему, он тоже не огорчился. Ему больше по душе его эсминец.
– Так ведь я об этом и говорю. О том, что придется расстаться надолго. Как раз когда вы, должно быть, уже думали, что он вернулся домой навсегда.
– Но ведь и вы тоже расстаетесь, верно?
– Это другое дело. Ведь Джонни кадровый военный, так что я, разумеется, привыкла к его отлучкам. А вам, женам «волнистых полосок» [3] , я искренне сочувствую. – Взгляд ее блекло-голубых глаз навыкате остановился на лице
3
Полосы на знаках различия у резерва британских ВМС были волнистыми в отличие от прямых у офицеров регулярного флота (примеч. пер.).
Луиза ждала, гадая, что бы это могло быть.
– На вашем месте я бы в лепешку расшиблась, лишь бы завести еще одного малыша. Вы поразитесь, увидев, как в этом случае летит время. И все самое неприглядное закончится, пока ваш муж в отъезде.
– Значит, и вы поступите так же?
– О, дорогая, если бы! Но у нас уже четверо, и честно говоря, еще одного мы не можем себе позволить. А я была бы просто счастлива, ведь, по-моему, для этого и существует брак. Кое-что в нем, – на ее бледном лице проступила слабая краска, – пожалуй, переоценивают, если вы понимаете, о чем я.
Во время короткой паузы Луиза задумалась, почему ей – кажется, единственной во всем мире – не хочется еще одного ребенка. Няня постоянно делала намеки на этот счет: «Себастьян все время спрашивает, когда у него будет младшая сестричка» – это был лишь один из ее неприятных способов выразить словами все ту же мысль. Желая сменить тему, Луиза спросила:
– Как вы думаете, эта бомба остановит войну?
– О, дорогая моя, я была бы этому лишь рада. Но вы же знаете японцев!
– Значит, наверное, нет.
Она в жизни не встречала ни одного японца и ничего о них не знала. Одним из ее открытий насчет своего брака было то, что она ничего не знала о множестве вещей, о которых и не хотела ничего знать.
Но через два дня сбросили еще одну бомбу; и не прошло и недели, как Япония капитулировала. Майкл так и не успел взять под командование эсминец, был вынужден уйти с флота и снова заняться портретами.
Когда Луиза узнала об этом, необходимость решать, что, черт возьми, ей делать со своей жизнью, снова нависла над ней, и от ужаса ею овладела апатия. Съемки в фильме закончились, продлившись всего неделю, и она вернулась к прежнему состоянию далекой от идеала жены и матери. Ей хотелось с кем-нибудь поговорить, единственным подходящим слушателем была Стелла, и Луиза вдруг с чувством вины и тревоги поняла, что не знает даже, где сейчас Стелла и чем она занимается. Майкл так и не поладил со Стеллой; и хотя сама Стелла всегда придерживалась загадочного нейтралитета, когда речь заходила о Майкле, Луиза с неловкостью ощущала, что и она его недолюбливает. Она позвонила родителям Стеллы, к телефону подошла миссис Роуз.
– А, Луиза! Давно не виделись! С вашим сыном все хорошо? А с вашим мужем? Отлично. Стелла? Она в отъезде. Работает в какой-то загородной газетенке, пишет всякую чушь – как одета невеста на очередной местной свадьбе. Отец ею недоволен, считает, что это бездарная трата образования, которое ей дали. Конечно, у меня есть ее номер. Минутку… сейчас поищу. Если увидитесь с ней, пожалуйста, посоветуйте ей выбрать более разумное занятие.
Они встретились за обедом в одном из пабов Бромли на следующий день.
– Хорошего обеда не жди, – предупредила Стелла по телефону, – зато если хочешь поговорить, там будет тихо.
Паб пустовал.
– Как ты узнала, что я хочу поговорить?
– Ну, вряд ли ты потащилась бы в такую даль, только чтобы поглядеть на меня.
– А я, между прочим, рада тебя видеть. Извини, что потеряла связь с тобой.
– Хоть мы и не виделись, не думаю, что мы потеряли связь. – Она занялась меню. – Давай сначала закажем еду. Итак. Можешь взять суп – томатный – или грейпфрут. И то, и другое будет консервированным. На твое счастье, из разных банок. На второе выбирай или картофельную запеканку с мясом, или филе камбалы. Советую камбалу. К ней дают настоящий картофель фри, а в запеканку кладут мерзкий сушеный.
– Выбирай ты, мне в самом деле все равно.
По причине, которой Луиза не поняла, на глаза у нее навернулись слезы. Смаргивая их, она увидела, как в улыбке подруги знакомо смешались цинизм и симпатия, и узнала их фамильную черту: так улыбался ее отец.
Стелла заказала еду, потом подтолкнула к ней через стол пачку сигарет.
– Не знала, что ты пристрастилась к курению.
– Я – нет. Это для тебя. Покури. Еду принесут еще не скоро. Рассказывай все, о чем пришла рассказать.
– Даже не знаю, с чего начать.
– Это из-за Майкла?
Она кивнула.
– Так не годится. Я не гожусь. Не надо было мне выходить за него.
– Значит, ты влюблена в другого?
– Нет. Была когда-то.
– И что же?
– Он умер. Его убили.
– И ты, стало быть, до сих пор с ним.
– С Майклом?
– С любимым. Очень трудно разлюбить человека, когда он умирает. Искренне сочувствую тебе, – добавила она, – но я знала, что Майкла ты не любишь.
– Я думала, что люблю.
– И об этом знаю. Долго ему еще служить на флоте?
Луиза объяснила насчет службы.
Тем временем принесли суп и тарелку с двумя кусками сероватого хлеба.
– Так что, как видишь, я надеялась, что у меня будет целых два года, чтобы все обдумать… то есть решить.
– Ты и так можешь, разве нет?
Она поразилась этой мысли и отвергла ее.
– Это было бы уже не то. Ведь он почти все время здесь. А теперь, когда его родные вернулись в Лондон, придется ужинать с ними хотя бы раз в неделю. Его мать меня ненавидит. Он рассказал ей о том, другом, и конечно, теперь она ненавидит меня еще сильнее.
– А как малыш?
– Он замечательный. Нам очень повезло с няней. Его-то Зи обожает. Выглядит он точь-в-точь как Майкл в том же возрасте – так она говорит. – Луиза почувствовала на себе взгляд Стеллы, попыталась посмотреть ей в глаза и не смогла.
Официантка принесла им рыбу.
– Все в порядке? – спросила она, убирая тарелки с нетронутым супом.
– Да, спасибо. Мы заговорились, и он остыл.
Когда она отошла, Стелла спросила:
– Чем хочешь заняться, если уйдешь?