Исход
Шрифт:
Внизу вращались дождевые установки, строилась новая школа. На огромном дворе стояли трактора и другие машины. По всему селу виднелись кусты роз, клумбы и просторные газоны. Вдоль дорожек росли деревья.
Но было и горе: на кладбище в Яд-Эле появилось уже пять могил.
Как полагал Камал, Яд-Эль производил на арабов Абу-Йеши большое впечатление. Процветание мошава было для них совершенно неожиданным. Барак честно выполнял условия договора: организовал для арабов курсы, где их обучали гигиене, санитарии, работе на сельскохозяйственных машинах и передовым агротехническим
Любимый сын Камала — Таха, будущий мухтар Абу-Йеши, был чуть моложе Ари. Он проводил в Яд-Эле больше времени, чем в собственном селе, и стал закадычным другом Ари.
Яд-Эль и Абу-Йеша жили мирно, доказывая, что арабы и евреи могут сосуществовать, несмотря на различные традиции. Тем временем многие феодальные семейства Палестины испытывали все большее опасение за свое будущее. Их пугал дух прогресса, привезенный третьей волной иммиграции.
Вначале феодалы продавали переселенцам бесполезные, на их взгляд, болота и выветрившиеся скалистые холмы, стремясь получить как можно больше «еврейского золота». Они не сомневались, что у евреев ничего не получится. Те, однако, не отступали перед трудностями и творили чудеса. Земля становилась плодородней, а по всей Палестине возникали новые города.
Пример евреев мог привести к нежелательным последствиям. Что, если феллахи тоже начнут требовать образования и медицинского обслуживания? Вдруг феллахам взбредет на ум, Боже упаси, тоже ввести у себя самоуправление и свободные выборы, а право голоса получат не только мужчины, но и женщины? Это было бы катастрофой для привычного жизненного уклада!
После нескольких лет относительного спокойствия Хадж Эмин эль-Хусейни начал новую кампанию, в результате которой прокатилась новая волна погромов.
Место в Иерусалиме, где стоял Храм на скале, или мечеть Омара, священно для мусульман: именно отсюда, по преданию, Магомет вознесся на небо. Рядом стоит стена, сохранившаяся от еврейского Храма, разрушеного римлянами в 76 году нашей эры. Эта стена — святое место для евреев. Около нее всегда собираются группы благочестивых евреев, молящихся и оплакивающих былое величие Израиля. Именно поэтому эту стену так и называют — Стена плача.
Муфтий распространил фотографии, на которых евреи, собравшиеся у Стены плача, якобы готовятся осквернить мечеть Омара. Этого хватило, чтобы фанатики учинили погром, набросившись на беззащитных стариков. Кровавая резня на этот раз была гораздо страшнее, чем погромы, спровоцированные тем же муфтием десять лет назад. Погромщики разгромили несколько поселений и бесчинствовали на дорогах. Жертвы с обеих сторон исчислялись тысячами. Англичане и на этот раз оказались бессильны остановить резню.
Они назначили следственную комиссию, которая однозначно установила вину арабов. И все же, по какой-то странной логике, не считаясь ни с Бальфурской декларацией, ни с параграфами мандата, комиссия предложила ограничить иммиграцию и приобретение земли евреями, «чтобы не вызывать у арабов лишних опасений».
ГЛАВА 14
В
Как-то Барак поручил Ари отвезти на мельницу зерно. Сара не хотела, чтобы четырнадцатилетний мальчик отправлялся в путь один, да еще когда существует угроза. Барак твердо стоял на своем: ни Ари, ни Иордана не должны знать страха, который отравлял жизнь евреев в гетто.
Ари, польщенный доверием отца, сиял от гордости, когда забирался в запряженную осликом повозку с дюжиной мешков пшеницы. Мальчик гикнул, и повозка тронулась в сторону Ааты.
Как только Ари въехал в село, арабские подростки, стоявшие возле кофейни, заметили его, подождали, пока он свернет за угол, и украдкой последовали за ним на мельницу.
Ари договорился с мельником на арабском языке, которому научился у Тахи, и тщательно проследил, чтобы всю намолотую муку высыпали в мешки и не подмешали, чего доброго, муку худшего качества. Мельник, который надеялся поживиться на этой сделке хотя бы мешком зерна, был удивлен смышленостью подростка.
Закончив дела на мельнице, Ари отправился обратно в Яд-Эль. Подростки тем временем договорились с мельником, что он купит у них муку, которую они отнимут у Ари, и, обогнав мальчика коротким путем, устроили на дороге засаду.
Через несколько минут появился ничего не подозревавший Ари. Парни выскочили из укрытий и начали бросать камни. Ари стегнул ослика кнутом, но дорога была завалена булыжником, и ему волей-неволей пришлось остановиться. Его столкнули с повозки, зверски избили и оставили полуживого на дороге. Пока четверо парней его избивали, остальные стащили мешки с повозки и убежали.
Мальчик вернулся в Яд-Эль лишь поздно ночью.
Сара открыла дверь и вскрикнула, увидев его окровавленное лицо и разорванную одежду. Не говоря ни слова, он постоял с минуту, затем, сжав зубы, ринулся мимо матери в свою комнату и закрылся на замок.
Сколько мать ни упрашивала, Ари так и не открыл дверь, пока Барак не вернулся с собрания в мошаве.
Затем он предстал перед отцом.
— Я тебя подвел… У меня отняли муку, — процедил он сквозь губы.
— Не ты меня, а я тебя подвел, — ответил Барак.
Сара бросилась к мальчику и обняла его.
— Никогда, никогда он больше не поедет один.
Барак не произнес больше ни слова. На следующее утро, перед тем, как отправиться в поле, он взял сына за руку и повел в амбар.
— Я упустил кое-что в твоем воспитании, — сказал Барак, снимая с гвоздя старый кнут. Он сделал чучело, прибил его к перегородке и показал Ари, как прикидывать глазом расстояние, как целиться, как ударять. Как только засвистел кнут, прибежала Сара с Иорданой на руках.
— Ты с ума сошел! Ведь он еще совсем маленький!
— Проваливай отсюда! — заревел Барак таким голосом, какого она ни разу от него не слыхала. — Сын Барака Бен Канаана — вольный человек! Он никогда не будет евреем из гетто. Ну, теперь ступай, у нас дело.