Искалеченный мир
Шрифт:
Алёна улыбнулась наступившему затишью и ожиданию, выпустила немного тепла с кончика пальца. Камешек в доске засветился и следом за ним по цепочке начали загораться другие. Целительница чуть добавила силы и по вспыхнувшим камням увидела чётко рисунок. Узор располагался спиралью, и больше всего это походило на конфорку. Приглядевшись к доске, она поняла, что материал ей неизвестен, но он не нагревается, только камушки в нем жар выделяют. Можно доску переносить с места на место, осталось только разобраться в регулировке нагрева камешков.
– Благодарствую, - поклонилась домовым женщина, - от всей души.
– Чего
Раскланиваться больше никто не стал, исчезли, как не были домовые, леший с помощниками скрылся, ручеек побежала по своим делам, полевик, оставив сноп трав, поморгал глазками и был таков.
– Обживайся, - осмотревшись, последний раз давал напутствие дед Нарие, - помни должность у тебя не малая, можешь и приказывать некоторым, но не зарывайся. Ежели чего кричи меня, приду уж.
И исчез, не дожидаясь напутственных слов.
Алёна присела на короткую скамью и перевела дух. Не верилось, что утром ещё лежала пластом, днём обедала в большой компании, а вечером уже вдали от дома Ауреля.
Принялась хлопотать. Вокруг всё новенькое, всё продумано, но кое-что переставила для своего удобства, заварила чая и села дожидаться, пока он настоится. Разглядела на полу вставленные плиты, нашла в них меленькие камешки, густо засыпанные и вдавленные в поверхность, впустила свой дар, и плита сменила свой цвет. Из неприметной стала слегка светящейся, матовой. Красиво и тепло. Ночи уже холодные и женщина запустила в работу все найденные напольные плиты.
Мыслей у неё было много, очень она переживала об оставшихся в доме Ауреля. Задумалась, как жить ей одной в лесу, где пропитание брать, когда притащенные припасы домовыми закончатся. А ведь скоро зима и полевики, лешие заснут. Смогут ли её домовые сократить себе путь и пройти к ней? Вопросы, переживания, предположения, оборвались, наконец, сном. А на следующий день многое отступило, перестало терзать. Будь что будет.
Глава 10.
В доме Ауреля уход целительницы заметили все. Люди столь долгое время лишь из любопытства обращавшие внимание на гостью, в последнее время начали ставить её выше своей владетельницы и вот потеряли её. Лорда своего жители дома очень ценили, уважали, но за то, что не смог удержать у себя гостью, корили. Никто не знал тонкостей взаимоотношений между владетелем и пришлой леди, но подозревали, что обида женщине была нанесена. В свете сплетен неожиданно Бор стал романтическим несчастным героем. Все видели, что мужчина, их защитник, "спал с лица". Обратили внимание и на погрустневших малышей, пригретых леди, на её ребят, не знающих чем заняться. В добрую память о гостье всем, кого она ценила, жители уделяли внимание, бывало, доброе слово скажут, угостят чем. Только мечущемуся управляющему не знали, как могут помочь, разве что накормить от души. Пусть горе своё хоть заест.
Бор мучился, переживал, обижался и прощал свою леди. Понимал, что владетель сейчас ни за что не отпустил бы его, но надеялся, что выполнив все выдвигаемые условия, всё же смог бы уйти, но Алёнушка помешала заключить
Теперь он научился понимать, где чувства зверя, где человека. Звериное в нём яркое, простое, эгоистичное. Человеческое же всё сложнее, каждый поступок отягощен совестью, мерой справедливости. Именно эти гири подсказывают ему, что не время упиваться своим горем, нужен он людям, с которыми рос рядом, очень нужен мальчишкам, своим и Алёниным. Народ у них разный живёт, не все добры, не все нейтральны, а детям, да чужакам, всегда первым от зла достаётся.
Погода будто расстроившись, что славную леди обидели, нахмурилась и понеслись по небу низкие тучи, ветер стал злым, порывистым, а дождик растерял задор и изводил своей затянувшейся мелочностью. Холодно, сыро, промозгло в доме Ауреля, что же говорить об осадивших их воинах.
Алёне было уютно в своей норке, только скучно. Источник с будущей живой водой она украсила, используя магическое зрение и советы ручейка. Обустроила дорожку к жилищу, сделала удобнее доступ к повседневной воде. Увлеклась экспериментами с волшебным источником. Полила им кусты, деревца, окружавшие её, травку, увидела, что всё на пользу пошло. Теперь каждый день ходила, и пока других пациентов не было, понемногу всем деревьям в округе устраивала целебный водопой. Довелось ей маленького пегаса увидеть. Смешной, неуклюжий, осторожный, но любопытный. Жалко его стало, одиночество надолго его верным спутником будет.
Домовые сколько смогли принесли ещё припасов. В основном солонины, да косточек для бульона. Яйцами, да творогом забили весь волшебный шкаф.
– Мясу холодное место найдешь, - поучали они, - а это только здесь сохранится. Нас не жди боле, полевик уже спать собрался, наших сил не хватит по лесу дорогу сокращать. До весны хозяюшка, - поклонились и исчезли.
– А как же новости, - вслед крикнула Алёна, но опоздала.
В избе всё завалено припасами. По большей частью досушивающиеся травы, ягодки, выращенные специально для неё заботливым лешим. Даже грибов ещё не было в молодом лесу.
С первым снегом ручеек попрощалась и отправилась "взрослеть". Никто больше не навещал женщину, никаких пациентов у неё не появлялось, и она целыми днями заряжала своим даром набранные камешки. Появилась у неё забота расчищать себе тропку до воды. Потом захотелось поддерживать в доступном состоянии дорогу к дому, да только где она эта дорога? Одна она во всём бескрайнем лесу. Забудут о ней все, и останется она здесь навечно.
Был соблазн в нагрянувшей тоске воды целебной пить, но испугалась. Вдруг девой юной или ребёнком станет. Зачем ей это? Сейчас себе Алёна очень нравилась, тридцать с небольшим, молодая женщина. Интересная, лицо умное, а вспомнила себя девицей, так поморщилась. Красоты не было, да и бог с ней, одна морока, но вот простота в лице тоже никуда не годится. Как ещё в молодые годы на неё муж запал? Хотя, в молодости он тоже неказист был, смешной, нескладный. Нет, воду пить нельзя. Самый лучший возраст чуть более тридцати.