Искание Христа. Из творений Святителя Димитрия Ростовского

Святые отцы и учители Церкви

По благословению

Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского

ВЛАДИМИРА

Святитель Димитрий родился близ Киева, в городке Макарове, 1651 г. в декабре месяце и назван был Даниилом. Отец его был

сотник Малороссийского войска, по имени Савва Григорьевич Туптало, а мать – Мария Михайловна. Это были люди весьма благочестивые, и отрок Даниил был воспитываем ими в страхе Божием и благонравии. В раннем отрочестве они научили его славянскому чтению и письму и потом отдали в училище в Киевский Богоявленский монастырь для обучения иностранным языкам и другим наукам. Здесь отрок Даниил прилежанием и успехами превзошел всех своих товарищей и проявлял особую любовь к чтению душеполезных книг и благочестивым занятиям; все свободное от уроков время он проводил в чтении Святого Писания и посещении храмов Божиих. Когда ему исполнилось восемнадцать лет, Даниил, испросив благословение своих родителей, решился принять иночество и был пострижен в монашество 9 июля 1668 г. с именем Димитрия, а в следующем 1669 г. 25 марта был посвящен в иеродиакона. Это было в Киевском Кирилловском монастыре. Здесь юный инок прежде всех являлся на богослужение и последним уходил по окончании его; свободное от богослужения и других монастырских трудов время он проводил в келейной молитве, чтении и письменных занятиях.

1675 г. 23 мая св. Димитрий был посвящен во пресвитеры преосвященным Лазарем (Барановичем), архиепископом Черниговским, который вызвал его из Киева в Чернигов и, зная его благочестие, ученость и особые дарования к проповеданию слова Божия, благословил его быть проповедником при соборной Черниговской церкви. Слава о проповедях св. Димитрия быстро разнеслась даже за пределы Малороссии, в соседнем княжестве Литовском. По приглашению литовского духовенства и с благословения преосвященного Черниговского, св. Димитрий проповедовал в литовских городах – Вильне и Слуцке, и затем опять возвратился в Малороссию и архиепископом Черниговским поставлен был в игумены. Этот архиепископ особенно любил Димитрия и провидел в нем великого светильника Церкви Божией. Перед поставлением в сан игумена святитель Черниговский Лазарь, как бы предсказывая будущее святительство Димитрия, сказал:

«Да благословит вас Господь не только игуменства, но по имени Димитрия желаю вам митры: Димитрий да получит митру».

Новопоставленному игумену Димитрию сначала дана была в управление Максаковская обитель, затем в 1682 г. он переведен был в Батуринский монастырь. Спустя год и восемь месяцев по вступлении в управление монастырем, св. Димитрий пожелал предаться уединенной молитве, оставив монастырское управление. Прожив здесь несколько времени в уединении, он переселился в Киево-Печерскую лавру по приглашению архимандрита Варлаама Ясинского. Этот архимандрит давно искал способного человека, который мог бы продолжать труды митрополита Петра Могилы и других ученых подвижников, трудившихся над составлением книг Житий святых. Ученость, проповеднические дарования и особые способности св. Димитрия к письменным трудам были известны, и архимандрит Варлаам предложил ему потрудиться в богоугодном деле описания жизни святых.

Возложив надежду на Господа и на молитвы Пресвятой Богородицы и всех святых, св. Димитрий принялся за этот великий труд в июне 1684 г. Материалом для написания житий святых служили Четьи книги митрополита Макария и творения других историков и писателей. Чтобы иметь некоторое понятие о том, сколько нужно было перечитать книг и рукописей для составления описания житий святых на весь год, следует просмотреть пометки на «брезе», т. е. на поле в книгах Четьи-Миней св. Димитрия. Возьмите, например, январь месяц – житие св. Василия Великого – и смотрите пометки на «брезе»: Амфил. еп. Иконийского, Суида, Сократ, Четья (Макарьевская), Еванг. Матф., Корнил., Никифор кн. 11, Григорий Назианзин, Феодорит кн. 4, св. Ефрем, Псал., Исаии. Это значит, что для написания одного только жития Василия Великого надобно было вычитать сведения о нем из многих книг, а именно: Амфилохия, Суида, Сократа, Четьи Макарьевской, Корнилия, Никифора и др., из которых некоторые были написаны на иностранных языках. Столько источников требовалось пересмотреть, прочитать и изучить только для составления жития одного святого, – сколько же труда для пользования одним только материалом требовалось, чтобы написать жития святых за весь год!

Много труда положил на это дело угодник Божий; много бессонных ночей проведено было им над этим писанием. Так иногда, по признанию самого св. Димитрия, только один час в целую ночь, и то не раздеваясь, позволял себе отдохнуть святой писатель. Святой подвижник всей душой отдался писанию сказаний о жизни святых. Но он писал не только как ученый любитель ученых письменных трудов, нет, – это был благоговейный почитатель, поклонник и молитвенник перед теми, о ком он писал. О том душевном настроении, с каким писаны были св. Димитрием его Четьи-Минеи можно судить по двум сновидениям, бывшим ему во время писания. Об этих видениях так рассказывает сам святитель.

Первое: «В лето 1685-е месяца августа в 10-й день, в понедельник услышал я благовест к заутрени, но по обыкновенному моему ленивству разоспавшись, не поспел к началу утрени, но проспал даже до чтения псалтири и в сие время видел следующее видение. Казалось, будто поручена была мне в смотрение некоторая пещера, в коей святые почивали мощи; осматривая со свечой гробы святых, увидел я там же якобы почивающую святую великомученицу Варвару. Приступив к ее гробу, узрел ее, лежащую боком, и гроб ее, являющий некоторую гнилость; желая оную очистить, вынул мощи из раки и на другом положил месте; очистив, приступил к мощам ее и взял оные в руки для вложения в другую раку, но вдруг узрел в живых Варвару святую. Тогда я стал просить ее:

«Святая дева Варвара, благодетельница моя! Умоли Бога о грехах моих!»

Святая с некоторым сомнением ответила: «Не знаю, умолю ли, ибо молишься по-римски». (Думаю, что сие мне сказано для того, что я весьма ленив к молитве и уподобляюсь в сем случае римлянам, у коих весьма краткое молитвословие.) Слова сии услышав от святой, начала я тужить и как бы отчаиваться. Но святая воззрела на меня с веселым и улыбающимся лицом и рекла: «Не бойся», – и еще другие некоторые слова, которых я не вспомню. Потом, вложив в раку, облобызал ее руки и ноги: казалось, тело живое и весьма белое, но рака весьма убогая и ветхая. Сожалея, что нечистыми и скверными руками и устами дерзаю касаться святых мощей и что не вижу хорошей раки, начал искать новой и богатейшей раки, но в том самом мгновении проснулся. Жалея о пробуждении, почувствовало сердце мое некоторую радость. Бог знает, что сей сон знаменует? О, когда бы молитвами святой Варвары, покровительницы моей, дал Бог мне исправление злого жития моего!"

Второе видение было в том же году: «В пост апостола Филиппа, в одну ночь окончив письмом страдания святого мученика Ореста, которого память ноября 10-го числа почитается, за час или меньше до заутрени лег отдохнуть не раздеваясь, и в сонном видении узрел святого мученика Ореста, лицом веселым ко мне вещающего сими словами:

«Я больше претерпел мук за Христа, нежели ты написал».

Сие рек, откры мне перси своя и показа в левом боку рану, насквозь во внутренность проходящую, сказав:

– Сие мне железом прожжено.

Потом открыв правую руку до локтя, показа рану на самом противу локтя месте, и рече:

– Сие мне перерезано, – причем видны были и самые перерезанные жилы.

Такожде и левую руку показавши на таком же месте, такую же показа рану, сказуя:

– И то мне перерезано.

Потом, преклоншися, откры ногу до колена и показа на сгибе колена рану, такожде и другую ногу до колена открывши, такую же рану на таком же месте показа и рече:

– А сие мне косою разсечено.

И став прямо, взирая мне в лице, рече:

– Видиши ли, больше я за Христа претерпел, нежели ты написал.

Я против сего ничтоже смея сказати, молчал и мыслил в себе: «Кто сей есть Орест? Не из числа ли пяточисленных?» (Память их 13 декабря.) На сию мою мысль святый мученик отвеща: «Не той я Орест, иже от пяточисленных, но той, его же ты житие ныне писал».

Видел я и другого некоего человека важного, за ним стоящего, и казался мне такожде некий мученик быти, но той ничто же мне изрече. В то самое время благовест к утрени пробудил меня».