Искатель, 1961 №6
Шрифт:
В основу деятельности фирмы Томсона было положено всем известное ощущение краткой потери памяти при пробуждении в темноте после сильного отравления алкоголем или чрезмерной усталости. Очнувшийся сначала соображает, где он находится, причем люди подвижного воображения любят задерживать такое состояние, представляя, что они находятся в каком-нибудь месте, где никогда не были или не думали быть. Эта краткая игра с самим собой в неизвестность оканчивается большей частью тем, что очнувшийся видит себя дома. Но не всегда.
Согласно расчетам Томсона и его компаньонов,
Проходило десять минут. Тогда являлся агент, сопровождавший бесчувственного клиента, и говорил:
— Доброе утро! Вы в…
За десять минут полной работы сознания очнувшийся пассажир с законным на то правом мог представлять себя находящимся в любой части света — в городе, в деревне, пустыне, на берегах реки или моря, на острове или в лесу, потому что фирма не страдала однообразием. Клиент мог выиграть Париж и пещеру на мысе Огненной Земли, берег Танганьики и остров Южного Ледовитого океана. Конечный эффект напряженного ожидания стоил дорого, но многие испытавшие эту забаву уверяли, что нет ничего восхитительнее, как ожидание разрешения.
Отказавшись от предложения написать для фирмы статью-рекламу за деньги, Спангид охотно принял пари, будучи уверен, что устоит. Насколько противно было ему писать рекламу, хотя полагалась сумма значительно больше пяти тысяч, настолько выигрыш подобным путем был в его характере. Он не писал больших вещей, не находя значительной темы, а мелочами зарабатывал мало. После смерти отца на его руках остались трое: девочка и два мальчика. Им надо было помочь войти в жизнь.
Идея пари увлекла Тенброка, и одним из условий Спангид поставил фирме: заключение пари одновременно с Тенброком, который должен был не разлучаться с ним до конца опыта. Они должны были разделиться лишь, если один проигрывал.
Итак, начинался день. Где?..
— Да, где? — сказал Тенброк, когда Таулис внес кофе, водку и сэндвичи. — Кофе как кофе!
— Водка как водка! — подхватил Спангид. — И сэндвичи тоже без географии. Я не Шерлок. Я ни о чем не могу догадаться по виду посуды.
Таулис сел.
— Я охотно застрелюсь, если вы догадаетесь, где мы теперь, — сказал он. — Напрасно будете стараться узнать.
Его гладко выбритое лицо старого жокея что-то сказало Спангиду о перенесенном пути, о чувстве нахождения себя в далекой стране. Таулис знал, это передавалось нервам Спангида, всю жизнь мечтавшего о путешествиях и, наконец, совершившего путешествие, но так, что как бы не уезжал.
Нежный шум доносился из окна. Шаги, голоса. Там звучала жизнь неведомого города или села, которую нельзя было ни узнать, ни увидать.
— Уйдите, Таулис, — сказал Спангид. — Вы богаты, я нищий. Я сам ограбил себя. Теперь, получив пять тысяч, я буду путешествовать целый год.
— Я не выдержу, — отозвался Тенброк. — Кровь закипает. Сдерживайте меня, Таулис, прошу вас. Я не человек железной решимости, как Спангид: я жаден.
— Крепитесь, — посоветовал Таулис, уходя. — Звонок под рукой. Платье, согласно условию, вы не получите до отъезда. Оно сдано… но… тому, который контролирует вас и меня.
Пленные путешественники умылись в примыкавшей к комнате уборной и снова легли. Выпив кофе, Тенброк начал курить сигару. Спангид выпил стакан водки и закрыл глаза.
«Не все ли равно? — подумал он, засыпая. — Узнать… это не по карману. Долли, Санди и Августу надо жить, а также учиться. Милые мои, я стерплю, хотя никому, как мне, не нужно такое путешествие со всеми его чудесами. Я буду думать, что я дома».
…Он проснулся.
— Дикая зеленая комната, — сказал Тенброк, сидевший на кровати с третьей сигарой в зубах.
— Где мы? — спросил Спангид. — О!
— В дикой зеленой комнате, — повторил Тенброк. — Четыре часа.
Спангид вскочил.
— Низко, низко мы поступили! — продолжал Тенброк. — Я продал себя! Что ты чувствуешь?
— Не могу больше! — сказал Опангид, пытаясь сдержать волнение. — Я не рожден для железных касс. Я — тряпка. Каждый мой нерв трепещет. Я узнаю, узнаю. Таулис, примите жертву и отправьте ее домой.
Тенброк бросился к нему, но Спангид уже позвонил.
Вошел Таулис.
— Обед через пять минут, — сказал Таулис, и по лицу Спангида догадался о его состоянии. — Два часа — пустяки. Молчите, молчите, ради себя!
— Проиграл! Плачу! — крикнул Спангид, сгибаясь и выпрямляясь, как выпущенная дикая птица. — Одежду, дверь, мир! Томсон не богаче меня! Где я, говорите скорей!
Спангид был симпатичен. Таулис, пытаясь проверить его шуткой, сказал:
— Клянусь честью, тут нет ничего интересного! Вы жестоко раскаетесь!
— Пусть!
— А вы? — Таулис взглянул на Тенброка.
— Я никогда не отделаюсь от чувства, что я предал тебя, Спангид, — сказал Тенброк, пытаясь улыбнуться. — В самом деле… если место неинтересно.
Его замешательства Спангид почти не заметил. Таулис вышел за платьем, а Спангид, утешая Тенброка, советовал быть твердым и выдержать оставшиеся два часа ради будущего. Когда Таулис принес платье, Спангид быстро оделся.
— Прощай, Тенброк, — взволнованно сказал он. — Не сердись, я в лихорадке.
Ничего больше не слыша и не видя, он вышел за Таулисом в коридор. Впереди сиял свет балкона. В свете балкона и яркого синего неба блестели горы.